Годайме Хокаге (Главы 39-41. 4 сентября. Отступление четвертое)

Первым делом, после того как проснулась и сползла с кровати, я отправилась попить. Это просто невозможный сушняк, и мне необходимо молоко. Срочно. Так, с все еще не открытыми глазами и не сильно в адекватном состоянии на ощупь вскрыла новый пакет с соком коровы и затянулась прямо из носика. О-да… Теперь вот можно и полноценно просыпаться. Поставила чайник. Часы показывали половину шестого. За окном ворковал озабоченный голубь… и подкатывал он к угнездившемуся на ветвях АНБУ. Масочник стойко игнорировал домогательства птицы, напустив на себя вид гордый и неприступный. Хм, наши шиноби настолько суровы, что их даже голуби за своих принимают… А у этого охранничка еще и маска какая-то птичья. Петух. Ага, значит Генма уже навострил шестерку меня охранять. Круто все у него. В итоге противостояние птиц окончилось тем, что АНБУ не выдержал и неслабым пинком скинул любвеобильного вестника мира с дерева. Теперь сидит, ежится от небольшого утреннего тумана.

Вернулась в спальню. Халат нашелся сразу, а вот тапочки нет… Хм. А я вообще их вчера надевала? Не помню. А значит, идем искать в зале. Вообще, ситуация с тапочками меня начинает напрягать: я точно помню, что при заселении купила аж пять пар. А в последнее время все прут мою, ибо последняя. Вот куда они деваются? Однозначно — тырит мелкий. И прячет. На черный день, ага.

В гостиной на диване в невообразимой позе валялась расхристанная Анко с перекрутившимся неизвестно как за ночь одеялом, мокрая как мышонок и в задравшейся майке, продолжая мирно посапывать. Как она спит-то так? Обе ноги закинуты на спинку, правая рука свешивается на пол, как и голова. Мрак. Митараши чего-то промурчала и перевернулась набок, обняв всеми конечностями многострадальное одеяло.

В распахнутое окно пробирался утренний холодок. На первый взгляд, обувки в прямой видимости нет. Тапки волшебным образом оказались глубоко под диваном. Пришлось становиться на четвереньки и засовывать руку поглубже. В пыль. Откуда там уже успела образоваться пыль? Вроде только недавно этот диван поставили… О, зацепила первый, подтянула ближе. Теперь второй.. Чихая и отплевываясь, вытащила тапочки на свет. Твою дивизию — они разные! Один белый, другой синий! М-да, ситуация усугубляется. Придет Наруто домой, однозначно отправлю на охоту за этой необходимой в хозяйстве обувью. Пусть ищет, куда заныкал!

Подняла голову – все еще стоя на карачках – и встретилась с настороженным взглядом фиолетовых глаз. По-моему, она спросонья даже не сразу вспомнила, где находится: рука под подушкой нервно сжимала кунай. Криво улыбнувшись, я помахала пыльным тапком и еще раз чихнула.

— Доброе утро.

— Д-доброе, Хокаге-сама… — как-то неуверенно тянет девочка. Как все запущено.

— Цунаде, — поднимаюсь с колен, надеваю разноцветные тапки. Сойдет. Все равно вариантов нема.

— Аэ… точно, – заспанная девушка потерла кулачком глаза, скосила глаза на зажатое в руке оружие, смущенно улыбнулась, спрятала руку за спину. – Охайё, Цунаде-сама!

Кивнув взъерошенной Анко, сделала непринужденное лицо. Мол, подумаешь, под диваном ползала, пыль собирала. Может, у меня хобби такое! И кунай мне под нос суют тоже – каждое утро. Наклонности у меня такие… нетрадиционные, да.

— Досыпай, я в ванну, – сняла кусок неопознанного пуха с полы халата и пошлепала к двери.

— Ха-ай, – донеслось зевающее в спину.

После принятия контрастного душа градус настроения все-таки повысился. Что ж, доброе утро, деревня. ДОБРОЕ. Просто добрейшее. Ну держись, Коноха! Досушивая волосы, вышла в зал. Обрадовала помощницу, что та может поспать еще часика два. Пока схожу перетрясу весь госпиталь и морально помучаю Хатаке Какаши. Подобравшаяся было Митараши согласно угукнула и плюхнулась обратно. Пусть спит. А то вся какая-то нервная, дерганая… И в целом выглядит как выгнанная из дома породистая кошка… М-м-м… Абиссинская, наверное: такая обманчиво-мягкая, удивительно красивая в своей необычной сочетаемости и глубоко интравертная по характеру. Да, наверное, так.

Кухня встретила меня все тем же пустым холодильником и свистящим чайником. Сняла, заварила чай, достала одну пачку творога. Хотела смешать с джемом, но передумала. Вытащила муку, добавила две другие пачки, всыпала остатки изюма, на скорую руку вымесила подобие теста и поставила запекаться в духовку.

Спустилась в подвал размяться. Прогрев всех мышц чакрой, отжимания, приседания, пресс, верхняя стойка на руках и снова отжимания, растяжка. Короткий комплекс кувырков и стоек. Снова растяжка. Повороты-мостики-уклоны. Почти сорок минут в быстром темпе, и я пропотела. Снова прогон чакры по мышцам, снимая усталость и залечивая микроразрывы.

Поднялась на кухню, отключила духовку, приоткрыла дверцу, чтоб остыло быстрей. Снова в душ. Переоделась, подогрела остывший чай, откромсала почти половину запеканки, залила джемом и с наслаждением приступила к завтраку. Доев, вымыла посуду, на стол выставила порцию для Митараши, повесила на холодильник записку и с чистой совестью ушла в госпиталь.

Больница встретила меня запахом обеззараживателя, полусонными медсестричками и вальяжным котом, разлегшимся прямо на стойке регистратуры. Девочка за стойкой спала и видела розовых пони, наверное. Кота почесала за ушком, посмотрела на девочку. Уже собиралась было махнуть рукой, выписав потом фитиль Шизуне, но тут как из ниоткуда возник давешний мальчик — Шисо Нанами, поклонился, пожелал доброго утра, бочком-бочком закрывая от моего начальственного взора провинившуюся девочку… Между делом поинтересовался, какие будут распоряжения. Распоряжений пока не было. Было желание пойти помучить свою вчерашнюю жертву. Что я и озвучила. За узкой спиной миловидного рыцаря всхрапнули и сладко почмокали губами. Да, розовые пони, они такие… На мой тихий ехидный смешок, рыцарь покраснел до ушей и замялся.

И тут гласом с неба явилась Шизуне. Вся из себя суровая и в белом халате. Немезида натуральная. Только без пылающего меча. Жаль, фотоаппарата нет, такой кадр пропадает. Смело можно ставить в буфет, чтобы дети варенье не таскали. Хотя и взрослые тоже поежатся.

При виде начальства мальчик резко побледнел. Я хмыкнула и решила пожалеть ребенка: взяла бывшую помощницу под локоток, повела наверх, вдумчиво втирая о необходимости скорейшей перепланировки в отделении хирургии… Като развесила уши и дала себя увлечь. Шисо, оставшийся у стойки, облегченно выдохнул. На лестнице обернулась, подмигнула ему и потащила Шизуне дальше.

В палате у Какаши кроме него самого находился симпатичный букетик незабудок и коробка шоколадных конфет. Абсолютно недозволенные пациенту-аллергику в период лечения вещи скромно разместились на тумбочке. Интересно, кто же это такой… невнимательный… и добрый до подобного додумался?

Копирующий Шаринган, несмотря на довольно раннее время (восемь утра с копейками), бодрствовал и с тоской глядел на конфеты. А ему нельзя, дааа… Благодушно пожелав доброго утра, присела рядом. Поинтересовалась, как самочувствие. Джонин глянул с плохо скрытым возмущением праведника. Процедил, что лучше не бывает. Живот согласно уркнул, Какаши мучительно покраснел и зло уставился в ближайший угол. А хорошая погодка за окном!

С видимым сочувствием покивав и поцокав языком, посоветовала ему не расстраиваться и настроиться на положительные эмоции. Он ими прямо так сразу и зафонтанировал. Но выдержки хватило промолчать на мою мелкую подковырку. Растет, похоже. По крайней мере страх перед работниками капельницы и скальпеля ушел. Надолго ли?..

Помолчала и я. Потом вкратце рассказала о миссии, на которую отправилась седьмая команда. Правда, в конце подсластила пилюлю, сознавшись, что за детьми присмотрит Ямато. Новости были приняты с безучастным видом. Ну-ну, Белоснежка наша новоявленная, недолго тебе осталось делать морду кирпичом.

Глядя в окно, убедилась в присутствии в обозримых окрестностях очередного бойца АНБУ, принявшего пост у ночной смены, и начала рассказ про психологические проблемы во вверенной ему седьмой команде.

— Ты в курсе, что у Сакуры раздвоение личности? Причем с осложнениями? – Копирующий отвлекся от угла, скептично на меня уставившись. – Да-да, я ничего не путаю. Все именно так. Судя по поведению твоей номинальной ученицы, это началось не год и не два назад. В принципе, в ее случае были возможны два варианта: либо углубившееся разделение, которое можно сравнить с трещинами, бегущими по земле от удара, либо наоборот, слияние в цельную личность. Но с перекосом в одну из сторон… Знаешь, в медицинской практике известны случаи даже растроения… Я это к чему: внутренние демоны бывают и похуже. Судя по косвенным признакам, у Харуно сложилось всего лишь две части: внешняя, выступающая буфером, этакая маска примерной девочки и лучшей ученицы. Прилежной, аккуратной и въедливой по мелочам до зубовного скрежета. И внутренняя, что содержит ее реальные мысли, чувства, реакции на любые внешние раздражители. Коротко говоря, у второй – психопатическое расстройство. И это на фоне вялотекущей шизофрении первой и нравственного расстройства у обеих.

— Среди наиболее четко на данный момент оформившихся черт – чрезмерная грубость, алчность, сквернословие и склонность к ярко выраженной агрессии по отношению к окружающим. Кроме того, она совершенно неспособна к адекватной оценке реальности. Как такую студентку по всем предварительным психотестам Хирузен допустил к выпуску из Академии, лично я в упор не понимаю. — Хатаке… Гхм, Хатаке, похоже, именно с врачебной точки зрения обо всем этом не задумывался. А зря. Части проблем могло бы не возникнуть.

— Ну, с юным мстителем и его мало-помалу отъезжающей крышей, ты, я думаю, знаком не понаслышке. Особенно если учесть месяц одиночных тренировок перед третьим туром экзамена. Скажи, ты разве не заметил, что у Саске с головой не в порядке? Или попросту, как и всегда, отмахнулся, отговариваясь, что это не твои проблемы, а? Молчишь? Что ж, молчи дальше, сенсей, – ядовито выделив последнее слово, кинула взгляд на побледневшего Какаши. – Есть что сказать в свое оправдание? – И ти-ши-на-а. – Видимо, нечего. Тогда слушай дальше.

— Узумаки Наруто, единственный сын твоего учителя, Четвертого Хокаге, тихо агонизировал не один год. От нехватки самого обыкновенного человеческого внимания. Он абсолютно НЕ социализирован, не умеет вести себя за столом и в обществе, не умеет разграничивать внешнее и внутреннее и на редкость болезненно воспринимает любую несправедливость. Даже самую абстрактную и далекую. Тебе рассказать, чем все это закончится, или сам догадаешься? Он надорвется, однажды взяв ношу не по силам. Но поскольку этот конкретный ребенок не знает полумер, то будет переть напролом до самой смерти. И маловероятно, что эта смерть окажется славной… Хотя лично для меня любая его смерть будет ужасна до содрогания и не в пример страшнее моей собственной.

Какаши сначала с неким недоверием слушал мои выводы. По мере описания глубины той жопы, в которую его посадил Хирузен, вручив такую «славную» команду, он то бледнел, то краснел. Растерялся, бывает. Продолжим моральную порку.

— У меня только один вопрос возникает: почему ты ничего не сделал? Я не говорю о том, что ты должен был бросить все, пойти наперекор верхушке или стать нукенином… Нет, конечно, но почему не сделал самого элементарного? Почему не научил их хоть чему-нибудь? Не ввиду смертельной опасности, а наперед, впрок? Почему? Тебя называют Копирующим Шаринганом, восхваляют за знание тысячи техник, но знаешь ли ты, что творится в головах и сердцах твоих же собственных учеников? Нет. Не знаешь. И даже не пытался узнать. Потому что не хочешь. Пофигист несчастный! Да когда ты уже выберешься из своей раковины?! Забрался, как устрица во время отлива, створки захлопнул и не собираешься никуда вылезать! Сколько это еще будет продолжаться?! — почти сорвавшись на крик, я спугнула стайку воробьев с ближайшей липы. И перебудила, наверное, все крыло.

Села на место, уставилась в окно. Тихо продолжила.

— Я не осуждаю тебя. С одной стороны. Но с другой… С другой, хотела бы тебя прибить. Я не самая лучшая бабушка, да что там, у меня вообще с семьей и детьми не сложилось. Но у тебя пока что все впереди. И лучше не повторяй моих ошибок: потом пожалеешь, да поздно будет. Если доживешь. А еще, знаешь, Минато, наверное, в гробу уже вертится как веретено. Любимый ученик мало того, что не помогал его сыну, так еще и фактически ничему не учит, хотя мог бы! — Неожиданно Какаши как-то злобно сощерился. Хм, с чего это такое странно поведение всплыло? Или… джонин в чем-то винит… Наруто? М-да, надо разбираться.

Не глядя на Хатаке, поднялась и направилась к дверям. Взявшись за ручку, притормозила:

— Не вздумай теперь впадать в депрессию или вертеть носом, отказываясь от процедур… И храни тебя шинигами от попытки сбежать из палаты — лично найду и от души взгрею! Да так, что твоя репутация будет подмочена до самой гробовой доски… А о том, что слегка тут поорала, можешь не переживать: Шизуне почти любые рты умеет затыкать виртуозно. Недовольных не будет. Сплетничающего персонала – тоже. Уж об этом я позабочусь! — Вышла, оставив Копипаста думать над своим поведением. Скорее всего, его неприятие детей никуда не денется. С одного разговора ничего не изменится, и уж точно не изменится Копирующий. Его ломать придется об коленку, да не раз. Но пока он тут лежит, может быть все-таки о чем-то хоть задумается… Хотя, мечтать не вредно. Вредно не мечтать.

Коридоры радовали пустотой и тишиной. Шаги раздавались гулким эхом по всему этажу. Из-за угла, как чертик из табакерки, выскочил Шисо с какими-то бумажками и пристроился в хвост. Меня начало отпускать. Открыв кабинет Шизуне запасным ключом, махнула парню, чтобы заходил.

— Что там у тебя? – Налила воды из графина, жадно отхлебнула и уставилась на щуплую юношескую фигурку.

— Эм, Хокаге-сама…

— Цунаде.

— Простите. Цунаде-сама, тут результаты полной инвентаризации складского комплекса. Но… Они вам вряд ли понравятся, – и протянул подробно изложенный вчерашний список. С кучей всяких приписок, оговорок и дополнений.

По годам были разбиты все изменения в наличии всех ингредиентов, усредненная информация, примерно на какое количество использований их хватило, конкретные суммы, в которые обошлась закупка, и перечислены поставщики. Половина из которых, насколько я помню, к сему моменту благополучно отошла в мир иной, а их дело спустилось на тормозах дурными наследниками. Вторая половина давно и успешно свалила с конохских горизонтов в поисках лучшей доли… Все почему-то были гражданскими. Шисо пояснил, что именно у этой категории населения закупочные цены оказались ниже. Со вполне приемлемым качеством… Но примерно тремя годами ранее данная схема утратила свою жизнеспособность, и запасы постепенно истощались.

На текущий момент госпиталь был почти в полной заднице. Из деревенского бюджета средства на закупку лекарств не выделялись второй год. Можно сказать, что он стал существовать почти на добровольных началах. Если не считать редких пожертвований каких-то активистов и еще более редких подачек со стороны Данзо. За что ему отдельное, душевное спасибо. В благодарность я прикончу его максимально быстро и безболезненно.

— Шисо, вам зарплату, вообще, когда в последний раз выдавали? – Подперла подбородок кулаком, невесело разглядывая списочек. Парень помялся, но честно ответил:

— Смотря что считать зарплатой. Ту сдачу, которую Сарутоби Хирузен выдавал раз в год студентам, сдавшим на полевого ирьенина либо повышающим квалификацию, или единоразовое пособие – тоже раз в год – за полсотни успешно выполненных операций. Вы это имеете в виду? — О, да он еще и шутить умеет. Какой разносторонний молодой человек!..

— Нет. Я имела в виду регулярные суммы, выплачиваемые всему персоналу каждый месяц. Знакомо?

— Нет, Цунаде-сама. Для нас это легенды. — Пипец. Как эта больница вообще не развалилась?

— Ясно. Тогда, по логике, следующий вопрос: на что же вы живете? Потому что выжить на то, что ты перечислил, невозможно. Даже если питаться воздухом.

— Ходим на миссии. В составе обычных, среднестатистических команд. Есть график, кто когда примерно может отлучиться. Как раз для того, чтобы хоть как-то уравнять возможности к заработку, и составляли. Плюс платные пациенты из гражданских, им тоже необходимо лечиться. Да и семьям не клановых шиноби периодически нужна помощь. Есть прейскурант на услуги, внизу на стойке регистратуры лежит. Некоторые подрабатывают в аптеках. Или при штабе. Кому-то повезло, и от родителей досталось семейное дело. Пусть небольшое, но прожить вполне можно. Кто-то подрабатывает на стороне, нелегально. Но этих подробностей я уже не знаю. — Врет. Глазом не моргнул, а врет. Хорошая выдержка. Далеко пойдет. Особенно, если я помогу.

Подумав и взвесив все за и против, вытянула из пачки бумажную салфетку, нацарапала сумму, придвинула ему.

— Каждый месяц. Лично из моего кармана. От тебя – регулярные отчеты и корректировка данных. Будешь помогать Шизуне, подсказывать и страховать ее. Мне – повторяю – отчеты, жалобы, пожелания персонала. С моим уровнем занятости довольно проблематично быть везде и всюду, лично контролируя и направляя. Поэтому контролировать будешь ты. А я только направлять. Все понятно?

— Да.

— Мое предложение принимаешь?

— Да, благодарю за оказанное доверие.

— Ну, я не дурочка малолетняя, проверять тебя время от времени все-таки буду. И через третьих лиц, и лично. Но хочется надеяться, что ты будешь хорошим управляющим. У меня действительно большие и далеко идущие планы и на эту больницу, и на Коноху в целом. Но нужны толковые исполнители, благодаря которым вся машина будет вертеться без осечек и перебоев… Понимаешь, о чем я?

— Вы имеете в виду своевременность поступающей к вам на стол информации?

— Именно. Надеюсь, что мы друг друга поняли, и наше будущее сотрудничество будет весьма плодотворным.

— Хай, – ирьенин коротко поклонился.

— А сейчас, будь добр, найди мне Шизуне. Введу ее в курс дела. И со складом что-то решать надо.

— Слушаюсь, — парень развернулся и вышел. Откинувшись в кресле, задумалась. Предварительный срок «отладки механизмов» грозил растянуться на лишних два месяца. Что неутешительно. Абсолютно.

Открылась дверь, вошла Като. Нанами остался стоять в дверях.

— Сенсей, вызывали? Что-то срочное? – Растрепанная, с кипой папок в руках.

— Не было б срочное, не вызывала бы, — ворчливо заметив, кивнула парню. – Зайдешь через полчасика, не раньше. Можешь позже.

— А можно через час? – Стоит, что-то прикидывает в уме.

— Можно. – Помощница вольготно расположилась в соседнем кресле. Папки сгружены на стол.

— Спасибо. Я могу идти? – Шисо выжидающе замер.

— Иди. – Дверь закрылась. Ну-с, приступим к экзекуции?

— Шизуне, ты знала, что ирьенинам у нас, оказывается, не платят? – А в стакане уже пусто. Пойти, что ли, еще водички из графинчика налить?

— Как это? – удивленно распахнула глаза ученица.

— А вот так. Завелись добрые ёкаи, и работают они забесплатно, – пожимаю в ответ плечами. На добровольных началах в скрытой деревне пашет целый госпиталь. Мрак.

— Этого не может быть! – Сидит, вцепившись обеими руками в подлокотники. Так бы и рванула с низкого старта. Восстанавливать справедливость и наносить добро… На лица виновных.

— Вот я и говорю, что в сказке живем. Только в очень страшной. – Нет, все-таки пошла я за водичкой… А лучше б молочка.

Шизуне глубоко вдохнула. Потом подышала еще… Секунд десять, и успокоилась. По-крайней мере внешне.

— Цунаде-сама, мне даже в голову не могло прийти подобное! Нет, я подозревала, что тут все надо проверять, но… не до такой же степени! — Эк ее проняло.

Покивала, состроив сочувственную рожицу, и обрезала:

— Что конкретно ты сделала? На текущий момент? Жалобы на кучу мелких несправедливостей я успешно позавчера вечером выслушала.

Девушка подобралась, подумала пару секунд и начала перечислять:

— Мебель инвентаризирована. Вся, кроме складской. Уточнены все списки персонала и приведены в порядок. Проведено пятнадцать операций различной сложности. Около сотни больных сейчас находятся в стационаре и принимают различные процедуры… Девяносто семь, если быть точной. Проведена дезинфекция всех используемых помещений с помощью моей прошлогодней разработки. Пересмотрен график дежурств. Принято пять заявок научных проектов. Руководители пока не назначены. Все!

— Понятно, — вздохнув, продолжила: — Значит, на склад – лично – ты еще не заглядывала?

— Нет, Цунаде-сама, – покаялась Като.

— Ясно. А зря. Помнишь, я говорила, что позавчера составила краткий список и отправила с ним туда какого-то мальчика из дежурных? Вот меньше часа назад расширенные результаты принес Шисо. По личной инициативе, так сказать. Итог простой как кунай и пошлый как писанина Джирайи: поставщиков нет, финансирования из бюджета два последних года тоже нет. Запасы подходят к концу. Больница существует на «добровольные пожертвования», а за свою карьеру ирьенины видели какие-то выплаты только дважды. Единовременные. Персонал вынужден подрабатывать на общих условиях и выживает каждый как может. Закупки сырья, кстати, производились у гражданских. Все предприятия либо уже развалились и перестали существовать, либо давным-давно перекуплены и тоже перестали существовать.

— Но… Как же так? – Похоже, помощница в глубоком шоке. Да и я тоже.

— А вот так. Я и говорю — в сказке живем. В страшной, — допив остатки воды, пристально посмотрела на растерянную девушку. У нас тут практически триллер, мистический. Темно, страшно, много крови и соплей, и непонятно, что за хрень происходит вообще!

— Выход у меня есть. Предварительный пока что… Предлагаю в течение этих суток осуществить пробную закупку у Яманака. Скажем, тысяч на двенадцать ре. Или на пятнадцать. Вечером я его вызову, пообщаемся. И если их объемы позволяют, то заключим договор на ближайшее полугодие… А там – посмотрим, как пойдет.

— Но, Цунаде-сенсей, клановые много просят за свои растения! — Очнулась! Не прошло и трех лет!

— Не так уж и много. Я позавчера утром была в лавке — вполне приемлемая цена. А если еще учесть их уровень качества… Знаешь, лучше один раз выложить больше, но купить что-то хорошее, чем пожадничать, и за тот же период времени быть вынужденным заплатить трижды. Понимаешь, о чем я? Их сырье позволяет снизить процентное соотношение в рецептах, потому как изначально концентрация высокая. Купленного должно хватить на дольше.

— Но…

— Шизуне, я сама буду с ними договариваться. А ты, будь добра, не лезь и занимайся больницей. И пациентами.

— Но вы же сами говорили, что деревенский бюджет истощен! – Еще одна. С праведным возмущением в глазах.

— Да, говорила. И могу подтвердить повторно. Но это уже не твои проблемы. Я как-нибудь найду, где денег взять. Без твоего посильного участия, поверь. — Достало. Как меня все достало. Всего неделя в этом дурдоме, и я готова бить ногами первого встречного.

— Хай, – девушка пристыженно опустила голову. Долив остатки из кувшина, я подошла к стопке бумаг.

— Что в папках?

— Дела нескольких ирьенинов, которые почему-то отсутствуют…

— На миссиях, наверное. Скажи Шисо, чтобы принес их общий график, — подчеркиваю. – Их дополнительный график. Сверишься.

— Хай.

— И тащи сюда все остальные папки, ознакомлюсь. Нанами возьмешь, и дуйте вдвоем. И еще: шкаф с этими самыми делами, что он делает в ординаторской?

— Эмм…

— Шизуне, какого хрена?! Все, кому не лень, могут войти, вскрыть, хапнуть все, что нужно, и совершенно беспрепятственно смыться! Позорище! Начинай уже думать головой!

— Простите, – повесила покаянную головушку, ручки на коленках сложила… Прямо безвинно на казнь собралась!

Злобно брякнув стаканом, сгребла подшивки и плюхнулась в кресло. Като тихим печальным кроликом сидела рядом и не рыпалась, нацепив моську поставленного в угол ребенка. В дверь осторожно постучали. На мое «Да!» в щелку просунулся Шисо и вопросительно уставился. Махнула, чтоб заходил. Почесала пальцем лоб.

— Так, Нанами… Тебя же можно по имени называть? – Кивнул. – Угу. В общем, идете сейчас с Шизуне и тащите сюда все содержимое того красивого шкафа в ординаторской. Того самого, который я так неизящно позавчера вскрыла и разграбила. Можно вместе со шкафом. Задача ясна?

— Да.

— Вперед! — Кивнула на дверь. Мол, давайте, не заставляйте начальство ждать! Ребята поклонились и вышли. Пусть шуршат. А я пока писульку Иноичи накатаю…

Через четверть часа бумагомарания что-то вышло. В принципе, коротко и ясно. Надеюсь, он не сильно удивится. Свернула конвертиком, подписала адресат, распахнула окошко и пальчиком поманила бдящего на дереве АНБУ. Вручила письмо, помахала ручкой, закрыла окно. Так, теперь почитаем папочки.

На второй по счету папке открылась дверь, и вошел даже не взмокший Шисо. С двумя свитками подмышкой. Ага. Правильное решение: чего шкаф переть целиком, если его можно разобрать, а содержимое запечатать? Ценность сего юноши выросла в моих глазах еще на пару пунктов.
За ним шла крайне задумчивая Шизуне, вчитывалась на ходу в какую-то развернутую простынь. График, видимо.

— Цунаде-сама, куда ставить?

— А давай-ка вон в тот угол. Там стена несущая, так что даже если эта развалюха и рассыплется, бумаги должны будут уцелеть.

— Хай. — На середине пятой папки шкаф был собран и заполнен.

— Цунаде-сама, готово, – отчитался довольный парень. Шизуне все еще витала в бесконечных таблицах.

— Хорошо. Поставь эти папки на место, – указала пальчиком, какие именно. – А мне давай следующие. Они там, кстати, в каком порядке расставлены?

— По направлениям и по классам. Справа налево. Одна полка – одно отделение. Названия отделений – сверху вниз по алфавиту.

— Прекрасно, спасибо. Чай будешь?.. — Кивнул. — Тогда сгоняй-ка за водичкой.

Без слов взял кувшин и ушел. Молодец!

— Шизуне. – Ноль эмоций. – Шизуне!

— А? – Сидит, хлопает глазами.

— Отвлекись маленько.

— Да, я слушаю, Цунаде-сама. – Покачав головой, спрашиваю:

— Там график на весь год, что ли?

— А?.. Нет, это за два года. Этот и предыдущий. — Ого.

— Понятно. Выбывшие есть?

— В смысле?

— В прямом. Погибшие на миссиях ирьенины есть или нет?

— А-а-а. Есть. Трое в прошлом году и семеро недавно. Судя по датам, во время нападения Звука. — Плохо. Потери среди медиков это страшнее, чем среди шиноби других специализаций.

— Ясно. Поднимешь прошлые списки. За все годы моего отсутствия. И выпишешь в отдельный список: кто, когда, при выполнении какой миссии.

— Хай.

— Это не совсем срочно, может потерпеть недельку-другую… В крайнем случае – месяц. И чтоб никому, поняла?

— Да, сенсей. Я сделаю все, как вы сказали.

— Рассчитываю на тебя, – утыкаюсь обратно в папки.

Возвращается с кувшином Нанами. Командую, чтобы ставил чайник и хозяйничал в шкафчике с припасами. Выбирает сбор с облепихой. Шизуне достает пакет со сладкими булками. Вспоминаю о завалявшихся в кармане конфетах, перекидываю им свиток. Седьмая по счету папка, и мы садимся пить чай.

Жуя булку, объясняю наконец помощнице, что теперь ее правой рукой и по совместительству своей левой, я назначила Шисо. Заодно подписываю его официальное назначение на должность помощника главврача и управляющего больничным комплексом. Умопомрачительный карьерный взлет, согласна. Но афишироваться это нигде не будет, оставаясь в засекреченных документах и физически подтверждаясь приличной зарплатой «в конверте». Но мне главное – результат. И активный обмен данными между всеми моими помощниками. Шисо молча жует. Видимо, обдумывает ближайшие перспективы. Като все еще под впечатлением от графика. Может, в итоге эти двое сойдутся? И у меня станет на одну проблему в виде слишком въедливой ученицы меньше? В заварочнике заканчивается чай.

Шизуне уходит на обход. Нанами собирается идти мыть посуду. Дожидаюсь его возвращения. Раздумываю. Наконец, взвесив все «за» и «против», спрашиваю:

— Ты сейчас где живешь?

— Пока в общежитии.

— А почему «пока»? – Нет, я, конечно, все уже знаю, но хотелось бы услышать именно от него.

— Потому что во время отражения союзной атаки Звука и Суны домик на окраине, доставшийся мне по наследству от родителей, был уничтожен одним из призванных змеев, – пожимает плечами. – Я не жалуюсь. Там не самые плохие условия.
«Не самые плохие» — это значит, что есть еще хуже? Например, как в том клоповнике, откуда я Анко на днях забрала? Вслух говорю:

— Тогда у меня к тебе еще одно предложение… — В вежливой позе застывает, но глаза остаются совершенно холодными. Гордый? Посмотрим. Обычно мне не отказывают. Потому что мои предложения слишком хорошие.

— Есть одна моя старая знакомая. Одинокая пожилая женщина. Муж умер, детей нет. Я ей многим обязана в юности. Сейчас живет одна. Содержит лавку. Кондитер. Один из лучших. Мне пока некого приставить к ней, чтобы регулярно приглядывали. А лично могу приходить очень редко. И максимум на час. Думаю, она была бы рада появлению жильца в своем доме. Район достаточно тихий. От тебя не потребуется ничего сверхъестественного, просто быть в курсе состояния здоровья старушки, вовремя предупреждать меня об изменениях и помогать ей с уборкой.

— Спасибо, я подумаю.

— Подумай. Если решишься, зайдешь вот по этому адресу, — быстро накарябала на чистом листе. — Скажешь, что от меня. Женщину зовут Йошино-сан. – Кивает, берет бумажку. – И… Подожди. Держи еще это. – Снимаю с волос шнурок с лентой, протягиваю. – Иначе она тебя может и не признать. Красиво выпроводит, и все. Спрячь куда-нибудь — при встрече покажешь. – Удивляется, но берет. Запихивает в карман. – И еще: когда будешь к ней идти, по дороге сделай пару раз хенге. Это так, на всякий случай. Если вы по какой-то причине не сможете договориться, в любом случае мне бы не хотелось ее подставлять и делать общеизвестной нашу связь. Я ей действительно очень многим обязана, – окидываю взглядом неподвижную фигуру. — Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Да. — Мальчик правильный. Мальчик гордый. Такой будет служить не за деньги, а за идею. Он уже сейчас понял, к чему я хочу привести эту деревню. Ну, не все, конечно, но некоторые вещи просчитал.

— Тогда свободен. Можешь идти заниматься своей работой. И подумай над моим предложением.

— Хорошо, спасибо. До свидания, Цунаде-сама.

— И тебе хорошего дня.

Кланяется, выходит. Жду, пока отойдет на пару десятков метров по коридору, складываю печати, делаю двух клонов, сажаю разбираться со шкафом. Закрываю кабинет, спускаюсь вниз. Девочки за стойкой нет. Вместо нее сидит какой-то темноволосый парень и заполняет карточки. Кивнув ему, выхожу на залитый солнцем двор. Судя по солнцу, уже около одиннадцати. Пора отправляться во дворец. Там меня давно ждет заскучавший Генма вкупе с застоявшейся работой.

Буквально через пятнадцать минут после озвучивания Пятой последнего задания, Ширануи Генма деловито копался в огромном архиве Дворца. Раздобыть нынешнюю и пятнадцатилетней давности карты деревни было делом несложным. Все упиралось в поиски «доконохской» карты и геодезической. Где искать геодезическую, бедный скромный начальник охраны даже примерно не догадывался. Но раз задание получено, оно должно быть выполнено. Лучшим образом. Со вздохом парень пошел шерстить дальние полки.

Первые нехорошие звоночки интуиция выдала буквально через двадцать секунд. Отмахнувшись от своей извечной паранойи, джонин упорно лез на самый верх… Там лежало свернутым что-то непонятное, и если ему повезет, то это именно то что надо.

На последней ступеньке лестница как-то подозрительно поскрипывала. Дальше все было очень быстро и совсем не смешно: деревяшка проламывается, стоявший на цыпочках Ширануи летит вниз со свитком, почему-то зажатым в зубах, пытается прилепиться чакрой к стеллажу… Что было грандиозной ошибкой. В общем, зря он это сделал. Лучше б дальше мирно летел: тонкая трухлявая стойка почему-то оказалась не привинчена к полу, и в итоге осыпалась вся. С ужасом Генма наблюдал, как сверху карточным домиком обваливаются ВСЕ полки, и ВСЕ их содержимое летит прямиком ему в голову. Очнулся уже на полу. Весь в трухе и пыли. Кругом кавардак.

Ширануи схватится за голову: если здесь было что-то важное – архивариус его кастрирует! Тот за свои свитки порвет любого. Пришлось спешно собирать всю эту горку и, воровато оглядываясь через плечо, распихивать обратно… Что где лежало – фиг разберешь!

Кое-как складировав бумажные завалы, развернул свою добычу. Сегодня Ками был милостив. Прошептав «спасибо» и прижав пыльные свертки к груди, как самое родное, спешно рванул наверх. Пока тут еще какая пакость не обвалилась на голову бедного помощника Хокаге.

Уже на лестнице пришло запоздалое ощущение, что чего-то не хватает. Чего-то нужного, важного, успевшего стать привычным. Замерев на полдороге, в голос выматерился и со всех ног бросился наверх. Особо не церемонясь, ввалился в кабинет… Кабинет был пуст. Чакры Цунаде-сама не ощущалось ни в одном закоулке Дворца. Злобно выматерившись еще раз, попытался начать рассуждать логически: куда могло за каких-то двадцать минут подеваться его неугомонное начальство?

Рассуждать логически пока получалось не очень. Сгрузив запакованное добро на стол, чуть не сплюнул от злости: выставила за двери, значит, а сама смылась! Походив по кабинету и ОЧЕНЬ глубоко подышав, наконец успокоился: если сказала, что они ей срочно нужны, значит, скоро появится. Стал вспоминать что конкретно было сказано. Ага, принести карты и дожидаться в кабинете! Как же он сразу-то не догадался вторую двойку АНБУ к ней приставить? Ширануи продолжал мерить кабинет шагами.

Нет, это никуда не годится. Он так озвереет от беспокойства! Прикинув, куда она могла пойти, хотя бы тут, во дворце, бросился искать по всем этажам и комнатам. По третьему кругу заглядывая на кухню, сообразил, что туалеты он еще не проверял… Помчался в противоположном направлении. Попадавшиеся по дороге подчиненные шустро вжимались в стены и всевозможные ниши в стенах, пока мимо них проносился Ширануи Генма с безумными глазами и несколькими десятками сенбонов наизготове.

Через полчаса он уже сбился с ног, скрупулезно обшаривая каждый угол – весь Дворец и всю прилегающую к нему территорию, сверху донизу. Следов недавнего присутствия госпожи Хокаге нигде не оказалось, более того, её никто с самого утра не видел! Никто, кроме него. Значит, из кабинета она наверняка не выходила… Ну не в воздухе же растворилась?!

В седьмой раз обыскивая кабинет и уже чуть ли не здороваясь со злополучным бонсаем Третьего – у-ууу, зараза колючая! – и новым зеленым жителем, принадлежащим лично Пятой, Ширануи взвыл. Идея, что степенная Годайме могла как какая-то девчонка вылезти в окно и сбежать через крышу, даже не пришла ему в голову. Позже он об этом пожалел. И в первый раз задумался: а такая ли она, его начальница, на самом деле? Такая ли, какой кажется всем окружающим, невзирая на ранги и социальный статус?

Дня два Генма усиленно наблюдал. И даже позволил себе пару раз выразить вслух собственное недовольство. Или сарказм. Но нет, та как будто почуяла и вновь закрылась наглухо. Везде Генма натыкался на холодную, невозмутимую стену безразличия. Выходки пришлось прекратить: результата не принесли, а строить из себя «забесплатно» клоуна Ширануи не любил. Он ценил себя, свой профессионализм и в целом был довольно самодостаточным молодым шиноби. Он даже смог смириться с внезапной сменой должности.

На третьи сутки, потеряв всякое терпение и рискуя собственной репутацией, после окончания рабочего дня, укрытый поздними сумерками, Генма «пошел на дело». Пробрался в закрытую секцию архива. Нет, просто в архив его, естественно, пустили и без слов. Но конкретно для доступа к данным стеллажам было необходимо разрешение Хокаге и присутствие архивариуса. Сработало лишь то, что в прошлом он был личным телохранителем Четвертого, ну и в процессе научился паре фокусов от босса. Да и защиту при нем Намикадзе обновлял. Только если его отсюда выудят, то, невзирая на все заслуги, могут приписать измену и по-быстрому казнить. Правда, сначала он познакомится с застенками гостеприимного Ибики-сана… От осознания было страшно, но весело.

Зачем полез? Ну… Искал личное дело Пятой. Скажем так, «в расширенном варианте». И все, что только с ней связано. К немалому удивлению, нашлось целых пять пухленьких папок и примерно столько же отдельных свитков, подшивок и еще не пойми-чего. Генма даже зачитался… До половины пятого утра. Разминая затекшие конечности, аккуратно расставляя все по местам, удивился: как это ему так повезло, что его за всю ночь не побеспокоили и не искали?

Решив, что подумает об этом позже, аккуратно выбрался из секции, попрощался с сонным архивариусом и потихоньку потрусил домой. Нужно было в душ, перекусить и как следует размяться. Пустых мечтаний о том, как хорошо было бы сейчас прийти и завалиться спать, у Ширануи больше не было: за одну ночь он повзрослел. Стало стыдно за свои прошлые, беспорядочные метания и необоснованную гордость. Чем там гордиться-то особо? На фоне того же Орочимару он не котируется. Вообще. Неудивительно, что Цунаде-сан его всерьез почти не воспринимает…

Где-то внутри скреблось пока неясное сожаление. О чем именно – непонятно. Дав себе зарок быть теперь внимательнее и терпеливее, прибавил скорости и закоулками понесся к своей пустой и холодной холостяцкой квартире.

Закончив с Какаши и прочими проблемами, я направилась во дворец. Время поджимало, а четкого и ясного плана на ближайшее будущее у меня что-то не наблюдалось. Каждый день на мою многострадальную голову сыпались все новые проблемы, и конца и края им что-то не видно. Все возможные дела, путающиеся под ногами к месту и не к месту шиноби создавали круговерть, которая засасывала не хуже трясины. И с этим срочно нужно было что-то делать!

Дотащившись до дворца по самой жаре и разжившись у какой-то торговки замороженным фруктовым соком и зефиром, я наконец расслабилась: сейчас прискачет Генма, бодрым козликом сделает возле меня круг почета. Ага, и похоронят меня под стопкой очередных документов. Широкий тупичок коридора перед моим кабинетом уже превратили в подобие приемной. По крайней мере рабочее место для Анко установили: узкий столик, стул и пока пустой стеллаж. Его как раз собирал какой-то коренастый плотник. Боец в маске на потолке нес свою вечную вахту, равнодушно глядя на что-то тихо бубнящего рабочего.

Пойду-ка полежу на диванчике, пока никто не видит. Боком вытянувшись на узкой жесткой кушетке в кабинете, вяло дожевывала лед. Мысли вроде начали какие-то появляться. Полезные. Еще бы пару минуточек!

Нет, Ширануи меня нашел ровно через двадцать секунд. Тьфу! Вот нет в жизни справедливости, определенно нет. Приняв положение «сидя», сделала вид, что так все и было, а помощнику моя тушка в горизонтальном положении померещилась.

— Цунаде-сама, тут дела чиновников всего административного аппарата Конохи, как вы и просили.

— Небось, все утро в четыре руки копались? — Грозно сощуриваюсь. Ну, насколько можно грозно выглядеть с остатками фруктового льда в зубах.

Сделав вид, что он не понимает, о чем я, джонин продолжил:

— Вот список дежурных по отделу распределения.

Беру бумажки, взвешиваю на руке:

— Слушай, пока не забыла: кто у нас интендантом сейчас? Или все тот же?

— Эмм. На данный момент – Шинода-сан. — Хм. Что-то знакомое. Очень. Думай, башка, пряник куплю! Ладно, попытаемся методом «тыка».

— Он шиноби?

— Да, в ранге токубецу джонина.

— Значит, Шинода… С ирьенинами как-то связан?

— Честно говоря, не знаю. Но вполне может быть.

— А, все, вспомнила. Спасибо, Генма. Можешь быть свободен, только пригласи его ко мне… скажем так, минут через сорок.

— Хай.

Не обращая внимания на явно читающееся любопытство парня, сгребла все бумажки в компактную стопочку и села за стол. Пока сортировала, выуживала все свои воспоминания относительно данного конкретного индивидуума. Затем встала, раздвинула шторы, распахнула окошко, налила себе водички из графина, поудобнее уселась в кресле. Итак, что мы имеем?

Шинода Йороу, младше меня на четыре с половиной года, но так как я генином стала еще в шесть лет, а этот последний представитель одного малозначимого и малочисленного клана в одиннадцать – нет, вру, в десять с половиной — то опыта у меня ровно на девять лет больше…

Однако, пока он учился, я самовольно курировала некоторые курсы, в свободное от миссий время бегая на подхвате у парочки школьных учителей. В основном подлечивала детишек после учебных спаррингов. Несмотря на мой отвратительный взрывной характер, конкретно этот мелкий ко мне довольно сильно привязался. Еще он был умником и аккуратистом, что мне в нем и нравилось. Ну и не лез под горячую руку с глупыми расспросами. Я даже как-то пообещала, что после выпуска разрешу называть меня «семпай». Подозреваю, что в какой-то мере это подстегнуло его самолюбие, и в результате буквально за полтора года он освоил программу, рассчитанную на три. Потом на некоторое время выпал из моего поля зрения, выполняя несколько лет подряд миссии далеко за пределами Листа. А я встретила и полюбила Дана… Пару раз мы с моим милым маленьким кохаем еще виделись, но все больше как-то мельком — даже поговорить толком не удавалось. Хотя мне, безусловно, было интересно, как сложилась его дальнейшая жизнь. Но. По уши увязнув в исследованиях как меднин, я в принципе ничего вокруг себя не замечала. Если сейчас спросить, а как часто я тогда спала или ела, были ли выходные и праздничные дни, ответ однозначно будет отрицательным! Это помню до сих пор, и очень хорошо.

Следующая наша встреча, которая смогла отложиться у меня в памяти, тот самый злополучный совет, на котором старый Обезьян отклонил мое прошение насчет ирьенинов. Среди немногих голосов, так или иначе высказавшихся в мою поддержку, оказался Шинода со своей командой. Мало того, на всех последующих советах мне была обеспечена их полная и безоговорочная поддержка. А имея прекрасные мозги, Йороу оказался отличным защитником и смог переубедить многих моих оппонентов. За что я ему была безмерно благодарна.

Вот тогда-то я и поняла, что маленький мальчик уже вырос во взрослого молодого мужчину, и этот мужчина имеет право голоса на совете, собственными силами добившись некоторого веса в обществе… Это было тем редким случаем, когда меня хоть что-то вокруг порадовало. Шинода в принципе очень упорный: сумел вышколить свою команду, привив им собственный аккуратизм. То были шиноби, имевшие наиболее высокий процент успешно завершенных миссий. С минимальными потерями.

И однажды их бросили в адово пекло. Из уникальной команды чуунинов, метивших в токубетсу-джонины, смог вернуться только их командир, Йороу. Все остальные погибли при исполнении. Их тела он сжег, не имея возможности запечатать в свитки – целых попросту не осталось, и принес в Лист в виде праха.

Я тогда, находясь в дальнем рейде, даже поддержать не могла. А семью он так и не создал. Мало того, чиновничий аппарат попытался начать над ним суд! Потом все как-то замяли, даже дали токубетсу джонина, но результат не замедлил проявиться, Йороу почти перестали выдавать миссии. Это я сейчас понимаю, что наверняка вся чехарда была делом рук Хирузена. А тогда в голове на ПМЖ прописались полнейшая каша и сумятица. В общем, знатно у меня крыша протекала…

Однако незадолго до моего ухода из деревни стали происходить какие-то совсем уж непонятные вещи. Которые сейчас, с нынешней своей колокольни, могу объяснить только тем, что Третий всем, кого только заприметил, из «неблагонадежных», начал вставлять палки в колеса и активно завинчивать гайки, старательно перекрывая кислород. Вот такой вот добрый, белый и пушистый учитель. Был.

Определенным шиноби миссий почти не давали. Некоторые были вынуждены перейти в административный аппарат, но там оказался очень большой «конкурс», и тоже неспроста. Ну да, не подмажешь — не поедешь. В данном случае: не лижешь попку начальству — не видать тебе хорошей жизни. А учитывая специфику работы — жизни вообще не видать.

Теперь мне остается только надеяться, что это все тот же Шинода Йороу, который вынужден был заняться административными науками и однажды — чудом, не иначе — получил должность интенданта, потому как предыдущий умер от тихой старости. А теперь за эту должность мой бывший защитник держится чуть ли не зубами последних… эдак лет десять-двенадцать.

При встрече остается разве что слегка прощупать друг друга. Если он не изменился, то я вполне могу надеяться, что у нас сложатся приятельские отношения. А они мне нужны позарез! С интендантом в принципе дружить надо. Даже если ты Хокаге. Так что место он для себя выбрал очень правильно. А если учесть его незапылившиеся от времени мозги, то и знает он сейчас наверняка немало. Про всех. М-да, задачка…

Тарабаня пальцами по столу, я сидела и ждала свою судьбу. В лице кохая из далекого прошлого. Как он сейчас хоть выглядит-то? Был милый белокожий темненький мальчик, стриженый под сессон, с черными глазами и хрупкой конституцией. Потом, уже получив чуунина, неплохо вымахал и раздался в плечах. Волосы стал забирать повязкой, так что не знаю. Не разглядывала. Но черты лица после взросления оставались правильными. Осторожно постучавшийся в дверь помощник прервал мои мысленные рассуждения.

— Хокаге-сама, Шинода-сан уже здесь. Вы можете его принять?

Кинула взгляд на кукушку — еще только полчаса прошло! Но кивнула:

— Да, пусть заходит. А ты нам чайку принеси.

Генма кивнул и убрался. Вошел высокий крепкий мужчина, все еще удивительно черноволосый, с умными темными глазами и скупыми движениями. Я даже на мгновение им залюбовалась. Губы сами собой расплылись в легкой улыбке, на сердце незнамо откуда появились теплота и удовлетворение.

— Рада тебя видеть, Йороу!

Закрыв глаза, поклонился. Знак доверия. Я чуть не рассмеялась от счастья! Поспешно встала, вышла из-за стола, протянула ему руку. Разогнулся, открыл глаза, посмотрел на мою ладонь и бережно, но крепко пожал.

— Спасибо. Я уже не думала, что ты жив.

— Спасибо за что? – глубокий, сочный голос разнесся по помещению. С удовольствием вслушалась в звеневшие отзвуки. Годы только пошли ему на пользу! Он как редкий аконит с поздним осенним цветом. И это здорово! Хохотнув, ответила:

— За то, что в живых остался!

— Присаживайся, – махнув рукой в сторону софы, и сама плюхнулась рядом, подогнув под себя одну ногу. — Тяжело было?

Взгляд мужчины потемнел. «Да». Кивнув, продолжила:

— Знаешь, у меня довольно давно крыша ехала. После смерти Наваки и начала. Если не раньше. От клана и моего прошлого вообще уже ничего не осталось. Ты – то самое редкое исключение, когда что-то из прошлого еще держится в этом мире, не уходя за грань… Ты умирал?

— Приходилось… Пару раз.

Еще раз кивнув самой себе, продолжаю:

— Тогда ты как раз меня понимаешь. Наверняка. Потеряв почти все, и разум в том числе, я просто струсила и сбежала, поджав хвост, куда глаза глядят. Поэтому, спрашиваю еще раз: тяжело было?

— Я выжил, – прикрыв веки, старый почти-друг моего почти-детства откинулся на спинку софы.

— А я вот возродилась, — сощурившись, жду ответной реакции: пока он откроет глаза, чтобы увидеть взгляд. И тогда все будет понятно. Он встречает меня твердо, открыто.

— Я все еще могу…

— Звать меня семпаем? — Кивает.

— Можешь, кохай, – снова протягиваю руку. Пожимает, задерживая в своей. Не убирая ладонь из пожатия, в третий раз спрашиваю: — Тяжело было?

— Нет. Я справлюсь. – Широко ухмыляюсь и ощутимо сжимаю его ладонь. Смотрим друг на друга. Наконец мужчина скупо улыбается.

Наша старая игра, с тремя вопросами и ответами… Вопрос один и тот же, но становится головоломкой, которую ответчик должен разгадать. Наш секрет. Наша память. Я могу на него рассчитывать. И это, наверное, самая хорошая новость за последние две недели.

Вошел Генма с подносом. Расставил чашки, разлил горячий напиток, даже плетенку с какими-то пряниками выдал. От сердца оторвал, не иначе. Окинул наши посиделки любопытным взглядом и бесшумно отвалил.

Мелкими глотками отпивая из чашки и разглядывая его лицо, почти расслабилась: непривычно видеть взрослого мужика на месте маленького мальчика или безусого юнца. Или даже совсем молодого, хоть и крепкого, парня.

Сильный, мощный, явно не забрасывает тренировки, неброско одет, удачно скрывая и скрадывая свою физическую опасность широкими рукавами темно-серого ченсама* и свободными штанами, перехваченными на щиколотках лентами от мягких черных чешек. В прямой видимости нет никакого оружия. Но то, что он опасен, я прекрасно осознаю: Шинода всегда был талантом в тайдзюцу и очень скрытен в своих продвижениях относительно ниндзюцу. Поэтому сейчас даже не берусь судить, во что он превратился как шиноби. Ясно только то, что крут. Пусть и, как хороший актер, это скрывает. Жизнь заставила.

— Семпай?

— Да, – отставляю чашку, приготовившись слушать.

— Вы были резки с Данзо-доно и старейшинами? — Опа. Осторожно киваю:

— Можно и так сказать… В некотором роде – да. — Помолчав, добавляю: — И можешь называть меня на «ты» и «Цунаде-сан».

Йороу внимательно смотрит мне в глаза, словно проверяя, искренна ли я. Совсем как прежде: в детстве он тоже всегда вот так вот серьезно смотрел и раздумывал. Хорошая черта. Затем медленно кивает:

— Цунаде-сан, они… немного оскорбились. — Ага, после моих закидонов еще бы они не оскорбились. Но моя несдержанность на язык и мысли для них вполне ожидаема. Старики одного еще не учитывают в уравнении: теперь я не просто скалю зубы, а еще и кусаюсь. Больно. Если надо, то и горло перегрызть смогу.

— Догадываюсь, – склонив голову набок, вновь пригубливаю остывший чай. – У тебя есть, что сказать по этому поводу?

— Может быть, – и мельком кивает головой. Осторожно скашиваю глаза влево. И ни-че-го. Странно. Там что-то должно быть. Обязано! Йороу же меня не обманет, верно? Сканирую в авральном режиме местность. Пятьдесят шагов – первая линия деревьев перед дворцом – чисто. Сто шагов – чисто. Полторы сотни – чисто… Да быть такого не может! Гневно раздувая ноздри, ломлюсь дальше. А вот и птичка! На двести пятьдесят шагов в направлении Центральной Библиотеки что-то светится. Хорошо развитой СЦЧ. Интуиция подсказывает — это именно оно. Да, будущая тушенка личного производства Хокаге. Только вот через что конкретно меня слушают? Возвращаю взгляд к собеседнику. Так же молча скашивает глаза на кукушку, продолжая невозмутимо прихлебывать из чашки.

Ах ты ж c$#@! Нет, я, конечно, знала, что за мной следят, но чтобы настолько в наглую! Бдительность, постоянная бдительность! И не расслабляться! Ксо.

Распечатываю сверток с зефирками и добавляю в скупую горку из трех пряников, отламываю себе половинку от ближайшей. Чего теперь делать-то? Прикажешь снять кукушку – начнут со всех сторон следить за Йороу. Ну, и дырка в стене появится… Хотя она там и так есть.

— Жасмин любишь? – Как можно равнодушнее выдаю, дожевывая мягкую белую массу, и испытующе смотрю ему в глаза. Задумался. Потянулся к зефирке, задержал ладонь. Убрал и усмехнулся: — Не очень.

Смотрю, на зефире уже появилась надпись координат. Прекрасно! Протягиваю руку к горке, делаю вид, что задумалась, смещаю положение пальцев, беру потенциальную улику, подношу к лицу, притворившись, что придирчиво разглядываю. Усмехаюсь.

— Если нет, чего желаешь — желай то, что есть…

— Это мудро, — согласно склоняет голову.

— Да, – киваю в ответ, продолжая: — А тот, кто не знает ни добра, ни зла, думает, что он все знает.

— Это так, семпай, – Йороу снова осторожно поддакивает. Прямо душа радуется! Но пора заканчивать приятельские посиделки. А то там АНБУ под дверями себе все уши уже протер…

— Я была рада тебя видеть. – Поднимается на ноги, отступает на шаг и, закрыв глаза, кланяется.

— В следующий раз жажду ознакомиться со складскими ведомостями. Ты же не откажешь мне в этом маленьком удовольствии?

— Как вам будет угодно. – Уголками губ улыбаюсь.

— Если время с тобой не ладит – ты поладь с временем. Согласен?

— Да, госпожа.

— Иди. К сожалению, у меня на сегодня еще много дел, и поболтать со старым товарищем я смогу только завтра. Или даже послезавтра.

— Слушаюсь.

— Ясной луны и глубокого неба. – Последняя проверка кохая.

— Темного неба, Цунаде-сан, – с укоризной отрицательно качает головой.

— Точно, – усмехнувшись, киваю Йороу напоследок, и он выходит.

Спрыгнув с подоконника, подхожу к столу, опираюсь рукой на спинку кресла и ухмыляюсь. Данзо, тебе «детский мат» сегодня! Спасибо моему кохаю. Но ты можешь не благодарить…

Мудрость моего погибшего клана со мной. И есть еще хотя бы один человек, который ее помнит. И уже не забудет никогда. Так что спасибо – тебе и старейшинам – за то, что ведете себя как напыщенные, разжиревшие от вольности индюки. Мне же легче будет потом из вас нарубить суповой набор.

Так, ну это все лирика… Но что с кукушкой-то делать?! Тьфу. Вот незадача. В дверь поскребся Ширануи.

— Цунаде-сама, там к вам какой-то представитель от строителей пришел. Сказал, что насчет чердака. — Ага. Наконец-то!

— Спасибо. Я отлучусь на пару часов. А пока отправь вызов Асуме. Он же в деревне?

— Да. Когда именно он вам нужен? – Генма с готовностью достал из-за пояса блокнот.

— Так, сейчас полдень, да? Нет, уже скоро час. Мм… Давай где-то на шесть. Кстати, к семи должен появиться Иноичи. Скажи Анко, чтобы сходила за какими-нибудь вкусностями и, если я задержусь с Сарутоби, глава клана Яманака должен быть напоен чаем и накормлен. – Да, к нему надо эдак ненавязчиво подкатить… — Кстати, где Анко?

Помощник хитро ухмыльнулся.

— Связистов строит.

— А-а-а. Ну, пусть девочка пока развлекается… Но, чтоб к вечеру обязательно сладкое!

— Я понял. Еще что-нибудь?

— Извращенец где? — Стучу пальцами по столу.

— Простите? – Оу. Классная иллюстрация к смайлику о_О.

— Джирайя, – поднимаю вопросительно бровь.

— Честно говоря, не знаю. Но выясню! – Записывает и это. К Асуме, Иночи и сладкому.

— Последнее. Форму Митараши выдали? — В глазах помощника читается явное «а надо?». Но под моим скептическим взглядом моментально исправляется, отрицательно машет головой и записывает. Удовлетворенно киваю.

— Еще что-то? – Гляжу на него, думаю. Ладно, пусть сам ищет, раз уж ему без работы скучно…

— Внутренние приказы, при тебе или в твое отсутствие, касающиеся обеспечения медиков, вообще госпиталя как такового, были?

— Что-то было.

— Тащи все, что найдешь. Хочу ознакомиться до наступления ночи. – Генма грустнеет.

— Хай. Я могу приступать?

— Да, иди. А, стой. АНБУ возле моего дома так и остался? – Стоит, думает. Сверяется с блокнотом.

— Его сменщик, – и выжидательно смотрит. Киваю:

— Отлично. Теперь – точно все. — Выходим вместе, закрываю кабинет, подмигиваю Коню на потолке, спускаюсь в общий холл искать представителя стройкомпании.

Им оказался довольно невзрачный мужичок низкого росточка с роскошной кучерявой шевелюрой и короткими ручками-ножками. Эдакий колобок. Но очень живенький и с богатой мимикой. Чтобы не тратить зря время, дожидаясь, пока он следом докатится со скоростью беременного дирижабля, взяла человечка за шкирку и шуншином переместилась к дому. Там уже стояли, подпирая забор, двое внушительных дядек и долговязый, еще безусый юнец.

Поклонились. Колобок сказал, что это рабочие, а он – прораб. Забавно. Прошли в дом. Те даже разулись, чтобы не наследить, хотя это вроде как нарушение техники безопасности. Но колобок рассыпался, что они-де культурные люди и не хотят добавлять мне лишней работы. Ну ладно, их дело.

Показала сей дружной четверке унылое верхнее помещение. Мужики покачали головами, колобок поцокал языком. Юнец пошел колупать стену пальцем. Прораб походил кругами, внимательно все разглядывая и примериваясь… мечтательно как-то. Прям Микеланджело перед куском мрамора. Через минуту толстячок спохватился и уточнил, что конкретно я хочу здесь видеть. Отрыла в сумке чистый лист бумаги, схематично набросала, поясняя по мере рисовки. Дядечка деловито все разглядывал, шевелил что-то такое… эдакое… пальцами и прицокивал. Дальше началось довольно бурное обсуждение. На обратной стороне листа мне накарябали, что взамен предлагает он лично. А ничего так. Удобно. Но не совсем мой вариант. Покачала головой, принялась объяснять заново. Где-то через полчаса мы пришли к соглашению. В процессе рабочие как раз все успели обмерить, перепроверить дважды и занести в выданную колобком табличку… Тот вздохнул, вытер пот со лба платочком и дал отмашку обдирать все поверхности. Мужики зашевелились.

Мы спустились в кухню считать расход материалов, стоимость работ. Короче, ваять предварительную смету. Напоила дядечку чаем с мятой, перепроверила все бумажки. Вполне приличные расценки оказались. Напоследок пошли проверять чего там на чердаке творится. Три облака пыли, аккуратной кучкой сложенный мусор и взмокшие рабочие. Ободрать умудрились уже почти все. Колобок скомандовал продолжать в том же темпе, затем начать зачищать поверхности. Инструменты они сразу с собой принесли. Мне пообещал, что к вечеру пыли не будет, а будет чистенький голый чердак. Завтра с утра пораньше ребята примутся за шпаклевку и штукатурку. Сейчас нельзя, потому что вонять будет всю ночь. Пока же надо купить мастику, привезти выбранные материалы. Кстати, насчет отделки. Мне тут же сунули под нос каталог. Большой, толстый, красивый. Выбрала, что понравилось. Предложил мебель на заказ через них же. Окинула взглядом колобка, ухмыльнулась и предложила повторить чай.

На кухне просмотрела второй каталог, выбрала подходящие встроенные шкафы, нарисовала свой вариант. Спор пошел по второму кругу. Дядька доказывал, что этот шкаф-мастодонт, который я хочу, туда не влезет даже по частям, я уперлась рогом. Отдуваясь, нарисовал подробные разрезы чердака в масштабе и со всеми размерами. Пришлось согласиться. Колобок победно просиял, но тут же сдулся: раз уж я признала поражение, то теперь верх инженерной мысли придется проявлять уже ему.

Вообще, хороший человек оказался. Вот правду говорят: маленький, да удаленький. Шкаф мы все-таки нарисовали. Общими усилиями. И остались друг другом вполне довольны. Выбрала опять оттенки, дополнили смету. Показал конечную цену. Ну, кусается немножко, конечно, но терпимо. А если учесть, что мебель мне сделают на заказ, так сказать, в индивидуальном варианте, вообще благодать.

Пожала руку колобку. Оставила на хозяйстве клона, дабы следил за работой. Вышли с прорабом из дома и разошлись в разные стороны: я – во дворец, опять шуншином, он – в свою компанию, заказывать материалы, делать смету начисто и подписывать ее у начальства. Материалы обещал привезти частями – к вечеру и уже утром. Если они закончат так же хорошо, как начали, то я не только порадуюсь, но и возьму данную компанию на примету, в дальнейшем подкидывая им заказы. А их в перспективе много. Надеюсь, начальство колобка это понимает…

Во дворце меня ждали взмыленный Ширануи, видимо, уже жестоко пожалевший, что вообще под руку сунулся, кипа бумажек и сияющая Анко-тян. С обедом. Я до слез умилилась, увидев накрытый стол в малой приемной: свежий сок со льдом, креветки, салат, много сыра, гренки… Девочка прямо расстаралась. Позвали Генму с нами покушать. Тот буркнул, что ему некогда, и удрал куда-то вниз с постной рожей. А мы сели обедать. Вкусно было, да. Но пайку для Генмы я все-таки отложила.

Оставив Митараши разбираться с посудой, вернулась в кабинет с бумажками подмышкой, налила чайку и села вникать, держа наготове парочку чистых листов. Уже через пять минут все мое хорошее настроение улетучилось: больше семи лет — точнее, около девяти — в Конохе шла скрытая рейдерская война. Гражданские предприниматели во всех более-менее влиятельных сферах просто перевелись. Достала из стола вчерашнюю статистику смертности, выписала на отдельный лист адреса бывших предприятий и стала сверяться с картой. Отмечая карандашом точки, пришла к выводу, что исчезновение гражданского бизнеса происходило по принципу кругов на воде.

Начальными ареалами были кварталы обоих старейшин и Сарутоби. Полуразвалившиеся останки кланового квартала Шимура так себя не вели. Там вообще такое впечатление, что все вымерло. Но если учесть, что Данзо – последний представитель, все сходится: в этом плане ему просто нет ради кого тянуть на себя одеяло… Впрочем, других его деяний это нисколько не умаляет.

Вернулась за стол, уставилась на бумаги, как на змею. И стала думать думу дальше. Пусть предприятий давно уже нет, раствориться в воздухе они не могли. Значит, к кому-то перешли. Либо достались по наследству, либо были выкуплены ушлыми соседями. Это в идеале. Но. Статистика смертности и область, откуда стала расползаться эта зараза, говорили только об одном: что их вообще пустили с молотка. Если можно так сказать. А наследники, которым ловить в Листе стало больше нечего, снимались с места и уезжали куда подальше в поисках лучшей доли. Либо просто исчезали в неизвестном направлении: я не удивлюсь, если окажется, что на балансе деревни периодически висели почти все предприятия из этого списка, а потом их тихо и мирно разбирали, как приглянувшихся шлюх в борделе. Вместе с земельными наделами. При этом не озаботившись перезаключить и проплатить новые договора аренды: в Конохе только клановые кварталы и земля под ними в собственности. Все остальное сдается в долгосрочную аренду. И гражданские просто не могут ничего здесь заиметь в частную собственность. Здания, строения, предприятия — да, пожалуйста, строй и владей. Но земля – ни-ни.

Каждый новый собственник-арендатор, вне зависимости от причин своего появления, обязан заключить новый договор с деревней. Старый же расторгается автоматически при наступлении любой ситуации или условия, оговоренных сторонами в договоре аренды. Либо гасится по истечении назначенного времени. Сами договора стандартные. Различаются только по своей срочности и целевому назначению — использованию — земли.

А теперь получается, что несколько лет подряд эта троица незаконным образом получала в бесплатное пользование земельные наделы вместе с работающими предприятиями и ничего за это не платила! Мало того, раз за разом официально все переходило к каким-то третьим лицам, которых теперь ищи-свищи! Потому как половина второй волны владельцев тоже уже вполне благополучно скопытилась, а имущество перешло в статус «невостребованного»! Ши-кар-но!..
Где б себе такое «невостребованное имущество» найти и прикарманить, а?

Медитируя на бонсай, я пыталась успокоиться. Зашла какая-то конструкция… со знакомыми ногами в высоких ботинках. Протопала прямиком к столу и сгрузила все добро мне на стол. Взмокший бледный Генма с непередаваемым выражением продолжал смотреть на эту кучу. Потом отвис, перевел глаза на меня и отрапортовал, что вся стопка – найденное по ирьенинам. Бессистемно, конечно, но что есть. Посмотрела на него. На принесенные бумаги. Сказала, чтобы топал кушать. Анко выдаст пайку.

Мокрый как мышь Генма ушел лечить нервы. Обедом, ага. Высунулась в приемную, поманила пальчиком Анко, наказала, чтобы в ближайшие полтора-два часа, как раз до шести, меня никто не беспокоил. Ну-с, приступим… Засела разбирать монструозную стопку. Потом плюнула, поставила барьеры, создала тройку клонов, в четыре пары рук оно быстрее будет. Хотя после мне будет хреново.

До половины шестого я управилась. Клоны остались сортировать документацию, я пошла канючить чаю у Анко. Девочка тут же распечатала из какого-то свитка горячий чайник. Я аж прифигела… Лихо она начала. А самое главное, почему я о таком способе хранения кипятка не задумывалась раньше. Век живи — век учись… Забрала чайник и вернулась в кабинет. Подняла барьеры. В подсобке, достав из сумки горсть таблеток, разгрызла. Стало очень хорошо… Сейчас, минут пять-семь меня поколбасит, и отменю технику теневого клонирования. Получится как в мечте мазохиста: вроде и плохо, но в то же время хорошо… М-да. Этак недолго и наркоманом стать. Поставив на пол рядом исходящую паром чашку, легла на диванчик и развеяла клонов.

Ой, как меня вштырило… Перед глазами вертелось все: плита, стол, стулья, диван… двери… обе. Лампочка очень весело плясала, да. А потом отпустило и стало очень больно. Поднялось давление, в голове застучали молоточки. Пульс повысился, кинуло в жар. Сползла кое-как с дивана и потащилась в душ. Три метра дались с немалым трудом. Блин. Ненавижу стимуляторы. Особенно те, которые для умственной деятельности.

Без пяти минут шесть я более-менее привела себя в человеческий вид и, плюхнувшись в мягкое креслице, деактивировала защиту. Сжав виски, принялась мысленно раскладывать по полочкам все, что узнала.

Ирьенинам давали или дерьмовые, или совсем дерьмовые миссии. Прикрываясь как раз тем, что они же ирьенины! И эти миссии как раз для их уровня! Я прямо слышу ехидные интонации Хирузена, в очередной раз вещающего о воле Огня… Далеко не всегда оплата была высокая, но миссии, повторяю, были ВСЕ дерьмовые.

Так что держали медкорпус на коротком поводке. Впроголодь. И без пригляда далеко не отпускали. Отказы в выделении хотя бы маломальских сумм на стабильную оплату их более чем стабильного труда в госпитале объясняли повальным сокращением финансирования и дырами в бюджете. Растущими. Например, по вине простоя предприятий Учиха или их же разваливающегося квартала… Бред. Собачий бред и розовые слоники. Как вообще подобное можно принять на веру?!

«Достанем плакаты и яркие краски, поправим портреты великих идей.
Свободу и равенство, верность и братство – прекрасные сказки для взрослых людей».

Но люди видели добрую, отеческую улыбку Хирузена и верили, верили, верили… А тот, кто не верил, я так чувствую, пропадал быстро и надолго. Если вообще возвращался. Вот взять, к примеру, того же Джирайю. Он – внешний разведчик. Но даже имея такую роль, должен был бы чаще показываться в деревне и как-то участвовать в ее жизни. Однако, нет – его исподволь «освободили от всех лишних обязанностей, оставив только самую главную». Ага. Освободили его. Два раза.

«И вот уже толпы с восторгом встречают того, кто ведет их в крестовый поход!
Так было всегда – храбрецы умирают, и где-то в сторонке стоит кукловод».**

Миры разные, а сущность людей не меняется… Тяжело вздохнув, послала в самый дальний эротический поход «волю Огня». Чтоб тебе заблудиться по дороге на перерождение, Хирузен!

На часах, кстати, уже шесть с копейками. Постучав, зашла Анко, передала записку. Разворачиваю — привет от Асума. Извиняется за вынужденное опоздание: дети задержали на тренировке. Ино неудачно подвернула ногу, пришлось тащить ее в клановый квартал, сдавать родителям на руки. А он — квартал – на другом конце деревни. Ну да, так и есть. Еще раз извинившись, пообещал, что опоздает не дольше, чем на пятнадцать-двадцать минут, и просил не сердиться. Хотелось бы в сердцах сказать, что он безответственный, но… Во-первых, Асума за детей действительно в меру возможностей и понимания всегда беспокоится, во вторых – все-таки прислал записку. Так что простим ему эту оплошность.

Анко вышла. Я уже подумывала пойти покопаться в свитках, поискать остатки конфет или еще чего, и тут… Распахивается дверь, вваливается воняющий потом Джирайя, раскатисто выдает «Цунаде!», дыхнув в мою сторону перегаром… м-м-м… наверное, трехлетней выдержки. Непонятно откуда налетевшим порывом ветра разметало добрую треть бумаг со стола. Шиплю на этого придурка. Тот тушуется, но продолжает стоять, загораживая проход прыгающему обеспокоенным сусликом за его широченной спиной Генме. Ширануи мечется, не зная что делать, и удрученно смотрит на рассыпавшиеся по полу документы.

— Собирай, – процеживаю сквозь зубы. Джирайя наконец сдвигается с места. В появившуюся щелку просачивается мой помощник и начинает косить под Золушку.

— Да не ты! Он пусть собирает! – Генма замирает с пачкой в руках. Смотрит на меня… На Джирайю… Кладет уже собранные бумаги на край стола. Потом, подумав, забирает назад, держит над полом и уточняет:

— Цунаде-сама, а это тоже обратно раскидать? — Мне бы очень хотелось сказать: «Да, раскидай и ногой с разворота добавь». Но вместо этого молча протягиваю руку, забирая перекошенную стопку.

— Цунаде, ну что ты так переживаешь? Сходи, развейся — глядишь, и полегчает… — Меня снова чуть не сшибает с ног запах перегара. Взмахом выдворяю из кабинета помощника, опускаю барьеры. До Джирайи начинает доходить, КАК он попал… Правильно, теперь ты отсюда даже через стену просто так не выйдешь!

Бывший сокомандник в рекордные сроки трезвеет, перестает ухмыляться и медленно отходит к двери, примиряющее подняв руки. Поздно, батенька. И мне тоже надо иногда сбрасывать накопившуюся агрессию. Сегодня вот не повезло тебе. Тем более что у тебя есть все шансы после этого выжить, и вообще, не впервой.

Нет. Рушить тут все я не буду. Это мой кабинет и мое имущество. А я не дура, чтобы сначала его портить, а потом платить за ремонт. У деревни и так – денег шиш. А свои, кровные, мне еще больше жалко.

— Джирайя… — против воли прорываются шипящие интонации Орочимару. Беловолосый нервно вздрагивает. И явно борется с иррациональным желанием начать оглядываться по сторонам, ища взглядом нашего общего бледнолицего друга. – Ты что, совсем тупой?

Молчит. Понял уже, что больше лучше не нарываться. Для его же собственного здоровья. А то ведь могу и усиленную версию слабительного в чай подлить… В сочетании с саке – ядерная штука. Над толчком до небес воспарить можно. Соседи, наверное, примут за неопознанный летающий объект, дааа… А потом появляются на ровном месте всякие фанатики, вроде того же Хидана. Жестокая штука – жизнь. Но что поделаешь?

Так, мантра патологоанатома все же подействовала, и я немного успокоилась. Но от узкой, мерзкой улыбочки Джирайю все равно покоробило. Набрав воздуха, рявкнула, выплескивая скопившийся за день сарказм:

— Переживаю? Полегчает?! Ты что, не понимаешь: у нас, если война случится, половина чуунинов завтра же без трусов останутся! – Грохнув по столу кулаком, заметила, что вскочила. Сев обратно в кресло, злобно сдула мешающуюся челку.

— То есть как – без трусов? – У Извращенца отвисла челюсть.

— А вот так! Производить будет некому. И не из чего! И денег на закупку тоже нет!

— Что – совсем? – Севшим голосом переспросил сокомандник.

— Совсем! – припечатала и грохнула папкой по столу.

За окном орали ласточки. Им было глубоко пофиг на мои проблемы, на проблемы деревни. Да и на всю страну Огня в целом им тоже было откровенно насрать. Эх, мне бы такое счастье!

Спустив пар, уже почти беззлобно добавила:

— Это только тебе выгодно, куноичи без лифчиков ходить будут! – на лице у Джирайи сразу же появилось мечтательное выражение.

— Слюни подбери! Война еще не началась. — Отвернувшись от погрустневшего извращуги, стала думать думу дальше.

Кстати о птичках, кого на место казначея-то потом назначить? А то ведь реально, хоть Какудзу переманивай. Мечты-мечты… Не знаю я! Некого! Этого, отстраненного — понятно, что в расход пускать. Может, Йороу кого-нибудь посоветует? Потому что у меня нет вариантов.

Но, с другой стороны, еще одного нового человека возле себя держать? А безопасно ли? Но ведь мы светиться особо и не будем: получаю отчеты от него, и все. Только вот как его прикрывать? Или не прикрывать вообще? В принципе, жизнеспособно. Хотя вариантов у меня действительно нет. Не Коноха, а бардак какой-то… Да, и бардак в прямом смысле и значении этого слова — то есть, публичный дом.

И имеют тут все — кого хотят и как хотят. Но если первая категория оказывается не на самом верху пищевой цепочки, то в конце поэмы имеют уже ее. Кто-нибудь, у кого зубы побольше окажутся…

Так. А вот что мне с нашей глубокоуважаемой троицей делать? Хирузен-то, понятное дело, сдох уже. Тут максимум над трупом можно надругаться. Но. Либо деревня мне этого не простит, либо просто это обнулит все мои, с таким трудом заработанные, баллы популярности. Все-таки я не Тобирама. Мне нельзя становиться монстром, которым детей пугают. Ну, или возможен третий вариант, самый худший: паритет власти будет попран. Моими же ногами тридцать седьмого размера. И озверевшей толпой. Доверия к Хокаге больше – по умолчанию – не будет никогда.

Вывод? Значит, остаются только два старых ублюдка и Данзо на сладкое. С нынешним главой Сарутоби я как-нибудь договорюсь. И честно украденные тысчонки он вернет. Но, принимая во внимание всю глубину экономической жопы, в которой мы оказались, Шимура еще, получается, вел себя как хороший мальчик. И не таскал конфеты без спросу из родительского буфета. Так как поступить со старейшинами? Разве что казнить. За планомерные подрывы обороноспособности деревни. И за нарушение всех писаных и неписаных законов.

Но слишком уж широко это афишировать точно не стоит. Все, кому надо, будут поставлены в известность. Остальные пусть пребывают в счастливом неведении и соблюдают гражданское спокойствие, так? Так. Доказать их вину вполне реально. Тем более что, почуяв полнейшую безнаказанность, они умудрились зарыться по самую маковку и перестали дотошно подтирать все улики. По крайней мере часть злодеяний шита-крыта белыми нитками.

Даже яд переводить не придется. Просто все это на суд, мой, собственный. Право каге никто не отменял. Ну, и еще уведомить совет кланов, чтобы не дергались и не портили мне малину. Пришлю этим двум старым козлам по крепкому шелковому шнурку — не поскуплюсь, самые лучшие выберу! И по пятерке АНБУ. Для контроля ситуации. Чтоб проследили за выполнением домашнего задания, ага. Ибо никакого доверия. Позорная смерть лучше инфаркта в их случае. Гораздо лучше. И потомки будут помнить. Долго. Очень.

Главное, успеть втихую собрать красивую подборочку на тему «Как я провел это лето», снять копии и раздать всем страждущим непосредственно перед вынесением приговора. И чтоб тихо. Так тихо, чтобы ни одна мышь не пикнула! Да-а, Цунаде. Ты становишься ничем не лучше Одноглазого Джо. Но, с другой стороны, пай-девочкой ты тоже никогда не была. Иначе Джирайя сейчас не прикидывался бы третьим бонсаем в самом дальнем углу.

А часы уже показывают двадцать минут седьмого. Ну, и где этого торчка носит? А, я же барьеры снять забыла… Отключаю печати, киваю Джирайе.

— Выметайся. Потом поговорим. Мне сейчас некогда.
Старый товарищ обиженно смотрит, но поднимается с пола и идет на выход. И вовремя: в двери просовывается моська Анко:

— Цунаде-сама, вас Асума-сан под дверью уже пять минут как ждет. А у вас закрыто было… Можно?

— Нужно. Скажи, пусть проходит.

— Хай. – Моська убирается.

— Джирайя. – Спина напрягается. – Наруто вернется где-то через неделю. Или чуть позже. Я очень надеюсь, что ты продолжишь его тренировать: у вас хорошо получается общаться. Только будь добр, не учи его всяким извращениям. Если не горишь желанием тренировать крестника, то хотя бы просто поговори с ним, расскажи какие-то истории… Как ни странно, ты на него довольно положительно влияешь, ребенок оттаивает.

— Хорошо. Я постараюсь найти время.

— Надеюсь на это. И еще: наш разговор не окончен. Точнее, он пока даже не начинался. Но обязательно однажды состоится. От моих откровений ты не отвертишься, даже не надейся.

— Я буду ждать, – криво улыбнувшись, Саннин вышел. На смену ему в кабинет забрел смущенно улыбающийся Асума.

______

* Ченсама — мужское китайское платье под горло, свободного прямого кроя, с разрезами по бокам; пришло из Маньчжурии, позже модифицировалось до облегающего ципао.

** Композиция «Армия чародея» из мюзикла «Последнее испытание».

— Добрый вечер, Цунаде-сама. Извините за опоздание… — поклонился Асума, цепким взглядом окинув кабинет.

— Знаешь, а у тебя хорошее чутье… или карма? Я тут на одного уже наорала, — киваю в сторону закрывшейся двери, — и успела подобреть. Почти.

— Эм. Приятно слышать, — джонин задумчиво почесал в затылке. Похоже, мое приглашение для него было неожиданным. Но тем лучше.

— Проходи, можешь вон на подоконник присаживаться. Чай будешь?

— Спасибо, не откажусь, — кивает и устраивается на ближайшем окне. Зову Митараши, распоряжаюсь насчет угощения. Помощница выходит, поворачиваюсь к гостю.

— Ты как вообще? Есть соображения, зачем тебя сюда пригласили? — Подпираю кулаком щеку, сев вполоборота.

— Эм. Нет? — Да. Асума пока реально не знает, что он тут делает. Не был в курсе всех подпольных махинаций папеньки? Печально. И вполне ожидаемо. Но будем исправлять. Знания — это полезно.

— Правда? Жаль. Но, может, ты еще подумаешь и что вспомнишь, а? — Заходит Анко, сгружает поднос и удаляется. Часы показывают двадцать семь минут. Ставлю барьеры. — У тебя есть время, пока я разливаю чай.

Асума хмурится и горбится. Шевелит бровями. Снова хмурится и задумчиво чешет бороду. Чай готов, время истекло.

— Ну, так что? — Машу рукой. — Присоединяйся. И я тебя слушаю. — Пригубливаю свою чашку. А вкусно пахнет!

— Простите, но у меня нет идей. Единственное предположение: это как-то связано с отцом или с кланом? — Слезает с подоконника, берет чашку, тоже отпивает. Стоя. Киваю.

— Правильно. И с отцом, и с кланом. Ну, и еще кое с чем. Ты пей-пей, потом говорить будем…

А то вдруг еще подавится! Нет, я знаю, что у него нервы крепкие, но все же рисковать не стоит. Никогда не знаешь, за каким именно углом нас может поджидать инсульт. Шутка. В молчании жуем бутерброды, пьем чай. Разливаю остатки. Протягиваю ему плюшку побольше и киваю на подоконник.

— Разговор будет долгий. И не самый приятный. — Асума весь внимание. Не такой уж он и раздолбай на самом деле. Просто репутация… Да и папенька постарался в свое время, крича на каждом углу, что его отпрыск раздолбай раздолбаем и совершенно не ценит клан. Нет, понимаю, Хирузену не понравилось, что сынуля свалил служить какому-то там дайме, вместо того чтобы входить в дела клана. Да и вообще, у капитана команды восемь как-то не сложилось с родителем. После гибели брата — крайне мутной, кстати — Асума послал клан и своего отца дальними дорогами. И вполне возможно, что у джонина была причина так поступить. Третий мог и лично дать установку на устранение старшего сына, а младший раскопал подробности. Ну, или как минимум у него были подозрения. М-да…

— С каких новостей начинать? С плохих или с очень плохих?

— Как пожелаете. — Киваю. Приступим.

— Тогда начнем с очень плохих. Ты никогда не задумывался, почему из Листа происходит отток гражданских, прежде имевших на его территории вполне серьезные финансовые интересы, нет? А я расскажу… — отхлебнув чаю, продолжила. — Вся эта стопка — перечень предприятий с краткими описаниями, ранее бывших вполне жизнеспособными и принадлежавших гражданским. Они арендовали участки, заключив с деревней средне- и долгосрочные договора, строили, чего им там нужно было, и потихоньку раскручивались… В течение примерно девяти последних лет постепенно умирали. Ну, старые люди были, хоть и не все. Часть предприятий потом перешла к наследникам, часть была выкуплена третьими лицами, еще часть сразу же отправилась на баланс деревни, так как ни первой, ни второй категории на них не нашлось. И в целом ничего примечательного, если бы не одно «но»: все эти предприятия, подчеркиваю — все, рано или поздно возвращали свой статус частной собственности. Только вот новые владельцы были почти поголовно подставными лицами. Понимаешь, к чему я клоню?

Неподвижно сидящий Асума смотрел в одну точку, позабыв о чае. Судя по всему, понимает. Или близок к этому.

— Сарутоби Хирузен и еще некоторые… люди… позабыв о законах Конохи, поступили по-своему. Они разобрали все эти маленькие фирмочки, как горячие пирожки. И со вкусом их употребили. На баланс клана Сарутоби отошла почти треть. Это сто двадцать семь мелких и средних предприятий. И эн-ное количество арендованной земли, доставшейся совершенно бесплатно, так как переуступку прав аренды никто не проводил… Смекаешь? Налоги, платившиеся ранее в деревенскую казну со всего этого объема, перестали туда поступать. Так как этих предприятий «как будто бы нет». На самом деле есть, конечно. Никуда не растворились. И продолжают приносить прибыль. Уже несколько лет. Только вот деревне от этой прибыли — ни холодно, ни жарко. Это первое, если вкратце. Теперь второе: я тут нашего бывшего казначея казнить собираюсь… А знаешь за что? Нет, не за то, что он делал. А за то, чего он НЕ делал.

Откашлявшись, Асума хрипло поинтересовался:

— Что вы имеете в виду?

— Мм. Как бы тебе объяснить… Ты самый обыкновенный гроссбух вблизи видел?

— Да. Хотя лично я финансовой частью не занимаюсь.

— Но как он выглядит, ты себе представляешь, так?

— Конечно.

— Во-от. А теперь представь, что мне — не буду описывать с каким трудом и предысторией — принесли… пять пачек туалетной бумаги.

— Это как? — Асуму аж перекосило.

— А вот так. С теми изгвазданными непонятно в чем бумажками — половина из которых написана по пьяни, а вторая половина с большого бодуна — можно только в комнату задумчивости сходить. И то — лично я бы побрезговала. А мне это все еще разбирать надо. И разбираться.

Асума сидел в легком шоке. С шумом допил остатки чая. Протянула ладонь:

— Давай, долью остатки. Там в заварочнике что-то болталось. И плюшку бери, еще ведь не обедал, наверное. — Заторможено кивнув, джонин поблагодарил, вгрызаясь в мягкую сдобу. — Тут такое дело: этого придурка Хирузен лично утвердил. Лет пять тому назад. Ничего не вспоминаешь, нет? Жаль. Но там куча невнятных расписок и прочей мути. Несколько раз попадались знакомые имена. Как раз из тех, кто потом тихо умер. Так что проверь свою внутриклановую бумазею, авось что интересное отыщется. Оно полезно для общего развития… Ты кушай плюшку, кушай. И чай пей, а то остынет.

Дала пару минут, чтобы ощутил всю прелесть ситуации в целом. И, возможно, перспективы клана в частности. Ага, это сейчас я с тобой разговариваю, а вот когда у меня будут все документы и ниточки — могу и на совете претензии предъявить. Что самое страшное, как показал опыт, поставленный на Учиха: сильнейшие кланы могут исчезнуть за одну ночь. И никто ничего не докажет. Жуткий я человек.

— Бюджет урезался с каждым годом все больше. Суммы в него, да даже те же налоговые отчисления, попросту не доходили. А то, что все же просеивалось и попадало, это так, кот наплакал. Я только с краешку зацепила кусок всей этой застарелой плесени, а уже воняет до рези в глазах. Честно говоря, страшно представить тот момент, когда я увижу ПОЛНУЮ картину творящегося в деревне бардака.

— Цунаде-сама, что я могу для вас сделать? — Сидит. И смотрит. Пристально так. Переспрашиваю.

— Хочешь помочь? — Еще бы ты не хотел. Пусть и отношения с кланом у тебя так себе, но ты глава. И очень хочешь, чтобы Сарутоби и дальше жили счастливо. Ну, и каков будет твой положительный ответ? Но я не гордая, и без согласия усопшего потом могу на могилке сплясать.

— Да, — резко кивает. Одной проблемой меньше. Хотя… Прекрасно понимаю, что деваться этому представителю славного племени обезьян некуда: Хирузен своей смертью внеплановой загнал сына в логическую ловушку. Мое дело сейчас маленькое: подтолкнуть его в нужную сторону и сделать вид, что выбор есть. Ага, даже если вас съел дракон, у вас всегда есть два выхода. Но как по мне, присутствует и третий — самому стать драконом. Но это все лирика…

— А уверен, что выдержишь потом войну с собственными клановыми старейшинами? — Сжимает зубы, твердо отвечает «Да». — Ну, смотри сам. Чай не маленький мальчик… Но то, что единожды попало к ним в зубы, обратно отдавать не захотят.

— Мне плевать, чего они там хотят, — тихо цедит сквозь зубы. Делаю вид, что не расслышала.

— И если ты решился мне помогать, то делать это надо будет тихо и незаметно. И по букве закона. Сможешь?

— Да, — и честно признается. — Только я пока не понял, как именно смогу помочь. Но готов выслушать любые ваши предложения.

Оу. Это радует. Хорошо, что я в тебе не ошиблась. Но в отмазку, что ты-де не разбираешься в финансах собственного дома, уж прости, не поверю. Вот что не хочешь разбираться — это да, это уже ближе к истине. Ставлю вновь опустевшую чашку на поднос, облокачиваюсь на стол.

— Тогда предлагаю… мм… пусть в рамках тайной благотворительности, чтобы клан перевел некоторые суммы (постепенно, конечно) на всякие фондовые запасы — например, на выплату пенсий семьям погибших на миссиях шиноби. Тут и культурно все обставлено будет, и в дело деньги уйдут сразу же. Конкретные суммы мы с тобой потом обсудим. Я внимательнее поищу у себя и все пересчитаю, ты шерсти клановую бухгалтерию, чтоб без обид. Второй вариант — сейчас собираюсь сносить старый госпиталь и строить новый корпус, или хотя бы старый подлатать! А то там все уже на ладан дышит. Глядишь, не сегодня завтра на голову кому-нибудь свалится… Вот, можешь частично профинансировать эту реконструкцию. Либо еще вариант, тоже относящийся к госпиталю: не далее как сегодня утром я случайно выяснила, что зарплат ирьенины не видели еще с незапамятных времен. Те уже перешли куда-то в разряд легенд. Причем буквально. А от бюджета — рожки да ножки. Моих же личных сбережений, чтоб осчастливить повально всех, явно не хватит. Даже если это будет тысяча-другая Рё на человека. Кроме того, всегда есть дети-сироты, инвалиды и прочие социально незащищенные категории. Но, если признаться честно, эти вопросы я еще не вентилировала. По секрету могу сказать, что собираюсь возрождать полицию. А это опять расходы, потребность в площадях, тренировочных комплексах, наставниках и прочее, прочее, прочее. Но времени катастрофически не хватает. В принципе — дел по самую маковку, а у меня пока даже толковых исполнителей почти нет.

Воцарилось тяжелое молчание. Асума думал. Прикидывал собственные возможности и сражался с совестью.

— Цунаде-сама, я готов помочь всем, что только будет в моих силах.

— Уверен?

— Более чем. — Усмехаюсь, протягиваю ему последнюю булку, забираю из рук опустевшую чашку. — В таком случае, буду рада нашему сотрудничеству! Кстати, можно даже направлять в клан ежемесячно ясные и конкретные отчеты — кому, за что, на что и сколько выдали, сколько в остатке. Это если решишь, где конкретно будешь напрямую помогать финансово. Так на тебя старейшины Сарутоби пасть разинуть не смогут. Ну, и на меня тоже.

— Передать право собственности и право пользования всем незаконно нажитым деревне? — Ну, я же говорила, что он не раздолбай!

— Ага, — жую с удовольствием надгрызенную плюшку. — Я было задумалась, как вернуть хотя бы часть разграбленного? А попросту найти расписки, поднять внутренние приказы, рассортировать их по датам, затем поднять бухгалтерские балансы и сопоставить расходы с мнимыми поступлениями. А потом прошерстить внутриклановую бумазею. Результаты будут вполне убедительными, поверь. Даже если половину улик успели — еще тогда, сразу — уничтожить. Так зачем конфисковывать все обратно, накладывать штрафы? Это же сплошной геморрой! Ведь можно просто — уже даже не выводить деньги, если они куда-то там были вложены, а банально передать права, поменяв кое-чей личный карман на общедеревенский бюджет как конечное место поступления… Верно?

— Да. – Ну, вот и прекрасно, что мы друг друга понимаем. А булки вкусные, ага.

— Цунаде-сама… — джонин помялся.

— Мм? — Продолжаю жевать.

— А, это… — Пауза. — Нет, ничего.

— Ты имел в виду: «Не повлияет ли это на ваше, Цунаде-сама, отношение ко мне лично и ко всем другим, непричастным к расхищению, членам клана?» — Усмехаюсь. В сумерках все же видно, как он краснеет. — Нет, не повлияет. Даже если мне глас с неба будет о том, какой ты нехороший, и что тебя — или кого-то там другого — надо наказать. Я всегда и со всем разбираюсь лично, дотошно проверяя и перепроверяя… И поэтому не позволю кому-то — или чему-то — портить мое отношение и влиять на конечный результат.

— Спасибо. — Сарутоби задумчиво почесал шею.

— Да пока не за что. Еще чай будешь?

— Нет, спасибо. Но Вы начали с очень плохих новостей. А какие тогда плохие?

— А-а. Ну да. Надо бы тебе и это рассказать, — вытерев руки салфеткой, отодвинула подальше поднос, удобнее расположилась в кресле так, чтобы его реакцию видеть.

— Ну-с, молодой человек, сейчас я буду вас бить. Морально. — Предводитель Обезьяньего клана весьма удивился. Но дождался продолжения.

— Это насчет Какаши. И кое-чьих вредных привычек, не будем показывать пальцем. — Асума свернул ноги бубликом, наклоняясь вперед. Чтоб лучше слышно было, ага. — Первое: у Хатаке аллергия. В запущенной форме. И эта пакость сильно влияет на его чакросистему. Как думаешь, откуда она появилась? Копирующий — пассивный курильщик. А куришь у нас как раз ты. Еще хороший вопрос, а что же именно куришь? Пахнет-то весьма знакомо. И плющит тебя стабильно. Я, конечно, понимаю, что ловить розовых пони, купающихся среди таких же розовых облаков, это весело и увлекательно, но… Ладно, хрен с ним, с Какаши! Тебе детей не жалко? Они же тоже регулярно дышат этой гадостью. У Ино и Чоджи, может быть, уже иммунитет выработался, я не спорю. По крайней мере у них не заметны последствия. Но Шикамару? Его же плющит не меньше, чем тебя! Асума, ты сдурел? В смысле, ты что, вконец обкурился?!

Молчит, краснеет. Ага, и среди элиты джонинов есть идиоты. Продолжаю разнос.

— Вот давай ты будешь ловить своих пони, или кто у тебя там летает вокруг, в гордом одиночестве, а? Нет, ты не подумай, мне не жалко. Нравится тебе — кури на здоровье! Но это же дети! Цветы жизни! — Джонин тихо пробурчал: «На могиле их родителей». Я проигнорировала. — А ты их окуриваешь! Садовод-любитель, вашу мать…

Асума пристыженно отвернулся. Давай-давай, может хоть моя речь на тебя подействует. Я пока еще белая, добродушная и без мокутона.

— То, что траву поставляет лично Иноичи, а ты, так сказать, для внутреннего пользования из нее косяки крутишь, я догадалась. Хотя тут в принципе сложно не сложить два и два. Может быть, еще и на сторону продаете. Если честно, мне перпендикулярно. Не такие уж и большие суммы без налогов мимо казны проходят, хрен с ним. Хотите баловаться, балуйтесь. Даром, что два здоровых лба выросли. Но, биджу за третий хвост! Я понимаю, что ты себя сейчас считаешь взрослой, половозрелой особью с повышенным либидо и с удовольствием пользуешься нарисовавшейся свободой, как Ками во время очередного прихода присоветует. Однако, может, хватит теряться в реальностях? Иноичи это, кстати, тоже касается. Ксо, Асума, ты, по-моему, детей перепутал с тлёй на любимых розовых кустах своей покойной маменьки! А один слишком умный блондин всея Конохи, видимо, считает, что пока дочка не курит сама, все замечательно? Нет, мне, правда, интересно: каким местом вы думаете? Главы кланов, а ведете себя как какие-то подростки! Не стыдно? Хотя да, это был риторический вопрос.

Сарутоби с пылающими ушами молча продолжал сидеть на подоконнике. Зевнув, бросила взгляд на часы — начало восьмого. Там его товарищ по детским игрищам, наверное, уже топчется. Шинигами, дай мне сил. Асума проследил за моим взглядом, задумчиво попялился на кукушку и, наконец, догадался:

— Цунаде-сама, я ведь опоздал…

— Угу.

— А у вас, наверное, еще назначены встречи? — Охренеть, какой умный. Когда не надо.

— Угу.

— Ну, я тогда пойду? — Слез с подоконника.

— Угу.

— Эмм…

— Ну что еще? — Зеваю.

— Цунаде-сама… эт-то… проститеменяпажалста! — Выпалил скороговоркой.

— Прощаю. Топай давай, герой дамского романа… — Асума опять подвис. Кышкнула его рукой. Поклонился, потоптался и пошел на выход. Я продолжала сидеть, подперев подбородок кулаком и глядя в окно.

— Эм. Цунаде-сама? — Меня нет.

— Цунаде-сама? — Уже требовательнее повторяет. Оборачиваюсь:

— Чего тебе?

— Дверь откройте, пожалуйста. — Тьфу, опять забыла.

— Пожалуйста. — Снимаю барьеры, мнущийся джонин выходит. На пороге разворачивается, снова кланяется, поворачивается обратно… и нос к носу сталкивается с маячащим в приемной Яманака.

Немая сцена. Причем Иноичи в чем дело пока что не догадывается. А Сарутоби стыдно, снова. Скомканно здоровается и почти убегает, получив в спину два заинтересованных взгляда. Ну, и долго я еще эту вторую жертву пьяного акушера ждать буду?..

Длинноволосый блондин мягко двинулся, проходя к столу. Догадливая Анко закрыла за его спиной двери.

— Добрый вечер, Цунаде-сама, — коротко поклонился менталист.

— Добрый, Яманака-сан. — И как заботливая хозяйка (ну, роль у меня сегодня такая!) интересуюсь: — Все в порядке? Как Ино?

— Все в полном порядке, спасибо за беспокойство, — кивает, пристально глядя в глаза. Да, привычка — вторая натура. Но мне защиту от атак на разум еще второй дед преподавал: незнание ментальных техник не освобождает вас от их последствий. Хотя не думаю, что у Иноичи хватит смелости в моих мозгах копаться. Не самоубийца чай… Легко пожимаю плечами.

— Тогда прошу вас внимательно меня выслушать. Разговор будет не слишком долгим. — В ответ мне молча кивают. Эх… — Иноичи-сан, как вы наверняка уже слышали, я сегодня посещала больницу. Возникли некоторые проблемы, решение которых требует определенных усилий. А перед этим заглянула к вам в лавку. Понимаете, в чем дело: существует некий недостаток снабжения госпиталя, и возник он довольно давно. Результат таков, что в ближайшее время Лист может оказаться в весьма затруднительном положении… У нас проблемы с поставщиками. Их нет. Перевелись как класс. И больше всего меня удручает то, что эту нишу так долго занимали гражданские. Вы же знаете, что договоренности с ними — почти всегда — весьма и весьма шаткие. К тому же финансовая политика деревни в последние годы не отличалась мудростью и выверенностью шагов. Вкупе это все привело к тому, что мы имеем на сегодняшний день, а именно: очень хлипкие экономические связи внутри деревни, назревшие проблемы в гражданско-правовых отношениях и повальная коррозия во многих институтах… Естественно, это все решаемо. Но. В некоторых вопросах мне понадобится ваша — и не только ваша — помощь. Посильная помощь. Вы следите за моей мыслью, Иноичи-сан?

— Да, Цунаде-сама, — спокойно кивнул мужчина. Волнения в глазах — даже намека — не появилось. Продолжим.
— В целом, нынешняя ситуация с медкомплексом очень затруднительна… Я не буду нагружать вас лишней информацией, к примеру, касающейся физической ее стороны, но в материальном плане прямо сейчас я в тупике. А именно что касаемо запасов сырья. В лечении Хатаке Какаши — у него оказалась довольно серьезная и неожиданная аномалия — были использованы некоторые травы из вашей лавки. Я, если честно, приятно удивлена их качеством. В соотношении с ценой, естественно, — тяжко вздохнула. Ну, прямо удрученная проблемами мать семейства. Тут главное не переиграть! Теперь закинем пробную удочку. — Поэтому, Иноичи-сан, у меня к вам маленькое деловое предложение: будьте добры, придержите текущие партии. Если оплату вперед за них еще не совершали, не выставляйте перекупщикам на продажу. Вместо этого по мелкооптовой цене продайте в госпиталь. Вам не потребуется искать покупателей, потому что у Скрытой деревни потребности достаточно высокие. Кроме того, отпадет необходимость расходов на переправку и охрану. Само собой, повысится ликвидность товара. А еще я обещаю вам стабильность. Подумайте.

— Я должен принять решение прямо сейчас?

— Желательно. — Яманака думает. Потом задает логичный встречный вопрос:

— А какие будут гарантии с вашей стороны?

— Сейчас мы заключим договор на поставку пробной партии. Скажем, в сумме тысяч на пятнадцать. Завтра же утром прибудут курьеры, заберут подготовленный вами заказ. И в течение трех последующих дней мы заключим стандартный контракт. Сроком на полгода. С возможностью пролонгации. — Яманака кивает и вновь погружается в мысли. Ненадолго.

— Цунаде-сама, предварительную форму вы уже составили? — Умный мужик, приятно с таким разговаривать.

— Да, конечно. Можете ознакомиться, — выуживаю из-под бумаг документ и протягиваю ему. Простой договор на одноразовую поставку. Внимательно читает. Кивает, возвращая.

— Я согласен. Но хотел бы пересмотреть одно условие. — Ну, давай, попытайся побыть сверху.

— Слушаю вас? — склоняю голову на бок.

— Первичный договор будет сроком не на полгода, а на год. — Приподнимаю бровь, пожимаю плечами: хозяин — барин. Если что — сам дурак. Девочка, одна, ночью, на кладбище — сама виновата!

— Хорошо. — Иноичи если и удивлен немного, то предпочитает этого не показывать, сохраняя на лице довольно бесстрастное выражение.

— В таком случае, мы можем подписывать предварительный договор… о намерениях? — Коротко улыбаюсь.

— Совершенно верно. Прошу, — и пододвигаю ему уже знакомый лист. Снова пробегает глазами, легко кивает и ставит подпись. Расписываюсь сама, ставлю печать.

— Благодарю за отзывчивость, Иноичи-сан. Если у вас появятся еще какие-либо пожелания насчет условий постоянного договора, то от сего момента у вас есть еще три дня, чтобы озвучить и обсудить их со мной. — Снова кивает. Облокачиваюсь на стол, убрав бумагу в красивую синюю папочку.

— Но это не единственная сегодняшняя наша тема для разговора. Второе, что меня очень интересует и искренне заставляет волноваться, это генины. А конкретно, состояние здоровья отпрысков вашей дружной троицы Ино-Шика-Чо.

— А в чем дело? — Легкий интерес, не более.

— В вашем, Иноичи-сан, мм… не совсем корректном поведении. Но и не только вашем. Джонин Сарутоби Асума тоже имеет к происходящему самое прямое отношение.

— Что вы имеете в виду, Цунаде-сама?

— Как ни странно, все ту же высококачественную траву из теплиц Яманака… или здесь уместнее будет сказать — травку?

— … — А он молодец. Лицо держать умеет. Хотя что там, работа такая. Неблагодарная, да.

— Так вот, Иноичи-сан. Довожу до вашего сведения, что аномалия болезни Хатаке Какаши связана именно с пагубной привычкой Сарутоби Асума. У Копирующего развилась сильнейшая легочная аллергия, давшая и некоторые другие осложнения. Скажем так, носящие нестандартный характер. Но. Такими же пассивными курильщиками с большой степенью вероятности уже сейчас могут являться и ваши наследники. — Склоняю голову на плечо. Яманака, похоже, только сейчас стал осознавать, в какое дерьмо они сами себя чуть не посадили… Добьем подранка? — Нет, я, конечно, прекрасный медик и всегда с радостью помогу каждому из своих шиноби. Да и конохский госпиталь весьма хорош, но… ирьенины не всесильны. Однажды мы можем элементарно не успеть. Понимаете?

Яманака сдерживается, но он в гневе. Надеюсь, что в первую очередь на собственную дурость и невнимательность. На скулах у джонина расцветают два розоватых пятна, стоит с крепко сжатыми кулаками и молчит. Решаю дожать.

— Иноичи-сан, невнимательность может дорого стоить, вы не находите?.. — Глубоко втягивает носом воздух. Страшно-то за доченьку! Дурак. Ну да, Нара в промысле не участвовал, похоже, иначе давно бы объяснил придурку, чем его «сверхприбыль» аукнется наследникам.

— Я надеюсь, что вы проведете с детьми… в целях воспитания… честную и подробную беседу. Ведь так?

— Да, разумеется. Благодарю вас, — выдавил как выплюнул. Сквозь зубы. Хорошо. Очень хорошо. Надеюсь, что в дальнейшем ты будешь думать ДО того, как что-то делать. Крепко думать. А то последствия бывают несоразмерными.

— С Асума я уже поговорила. Буквально перед вашим приходом. Думаю, он тоже проведет разъяснительную работу с детьми и пересмотрит собственное поведение, хотя бы в их присутствии… В любом случае с этим уже разбираться именно вам, как отцу.

— Да, разумеется. — Эк его заклинило!.. Все мы сильны задним умом. Нет, в принципе желание главы клана получать хороший доход — это понятно и просто как равнобедренный треугольник. Но чего менталист не ожидал, так это того, что его прибыли могут навредить его же любимой дочурке. А что за своих детей с ним могут сделать Нара и Акимичи — вообще страшно подумать.

— Иноичи-сан, благодарю вас за сегодняшнюю встречу, а также надеюсь на наше тесное и плодотворное сотрудничество в дальнейшем и желаю вам приятного вечера в семейном кругу, — мило улыбаюсь. Да, я зараза. Я знаю. Но так он помнить о своем позоре, пусть и произошедшем тет-а-тет, будет дольше. А значит, и работать начнет плодотворнее.

— Благодарю. Взаимно. Цунаде-сама? — Все еще цедит слова, а мыслями уже далеко-далеко… Дома, наверное. Партработу с младшим поколением проводит — посредством ремня, лишения карманных денег и сладкого, ага. Типа, доченька знала, что именно курит наставник и вместо того, чтобы доложиться папочке любимому, нюхала дымок и смотрела сказки про принца на белом коне. Ой, не, на черном. Учиха же…

— Вы можете идти, Иноичи-сан. Доброй ночи.

— Всего хорошего, Хокаге-сама. — З-зараз-за! Ладно. Улыбаемся и машем.

— Иноичи-сан. — Он уже взялся за ручку двери. Поворачивает голову. Кажется, у мужика уже дергается веко. Елейно добиваю: — Когда кто-то показывает пальцем на небо, только дурак смотрит на палец. Хорошего вечера. — И легкая улыбка.

— И вам того же, Цунаде-сама. До свидания, — быстрым, непозволительно быстрым шагом выметается из кабинета, с перекошенной рожей пролетает мимо мирно сидящей на рабочем месте Анко и эдаким ангелом возмездия с развевающимся длинным хвостом, аки плащом разбитого полководца, гордо удаляется в закат… То есть на лестницу.

Правильно. Иноичи тоже очень и очень догадливый. Недогадливые вообще долго не живут. Тем более в скрытых деревнях. Мы тут все — такие параноики!

Сегодняшний день выдался очень плодотворным. Этому по башке, потом тому… Прелестно. Задумавшись, повращалась в кресле. Так. Пока есть время, подобьем собственные выводы по седьмой команде. Психолог из меня, конечно, не очень. Но общие тенденции я знаю. Где-то тут чистая бумага была. Генма же целую пачку приволок намедни… А вот она! Итак, пожевав кончик ручки, начала доверять мысли бумаге.

Начнем с прекрасной (хотя это очень спорно) части отряда. Сакура. Тут целый букет. Диссоциальное расстройство личности: вялотекущая шизофрения, психопатическое и нравственное расстройства. Развивается липофобия*. Это уже влияние Ино сработало. Наруто. Социопат с уклоном в мазохизм. Саске. Имеет мутировавший синдром жертвы: серийный садизм. Есть такая версия, что из бывших жертв потом маньяки похлеще любых других получаются. Ах да, еще у него фобофобия**. А я все думаю, что же я забыла? Теперь Какаши. Ярко выраженный социопат с абстинентным синдромом. Предположительно — вермино- или мизофобия***. И еще вероятна гаптофобия**** — этим могла бы объясниться его извечная маска и паника при виде врачей, больниц, либо нозокемофобия*****. Как раз весь этот прекрасный набор вытекает из социофобии.

Подведем итог. Седьмая команда нашла друг друга: псих на психе, и с психом капитаном. Прелестно! И на закуску Тензо, как временная замена Хатаке. Комплекс тени и аллодоксофобия******. Последнее еще в наличии у Анко, Наруто и Сакуры.

Анализировать поведение остальных у меня уже нет никакого желания. Но эти выводы запишем-ка на отдельный листочек и положим подальше, чтобы потом взять поближе. Можно прямо сейчас, влет, защитить диссертацию, а то и профессорскую степень получить на тему «Разнообразие психических отклонений у профессиональных наемных убийц». Мрак.

_________

* липофобия — боязнь жирной пищи
** фобофобия — боязнь испытать страх
*** верминофобия — страх заражения, мизофобия — боязнь грязи
**** гаптофобия — боязнь прикосновений окружающих
***** нозокемофобия — боязнь больниц
****** аллодоксофобия — страх перед мнением окружающих